— Это уж точно не ты. Марио всю ночь торчал под твоим окном: ты не вылезал.
— Это не я, потому что я обещал!
— Но текст сочинил ты?
— Ну я. Не делать этого я не обещал.
— Ты даже иезуита перехитришь!
— А кто такой «иезуит»?
— Интернет никто не отменял.
Я слазал узнать и возгордился: это называется переиродить самого ирода.
На следующий день я, как всегда, пережидал жару, читая «Записки о галльской войне»,[32] когда раздался громкий женский визг. Вскакивая, я отдавил хвост Гераклу, и к женскому визгу добавился возмущенный кошачий мяв. Пока я извинялся перед обиженным котярой, прошла пара минут, так что в коридор я выскочил позже всех.
Проход в апартаменты Ланчано загораживал Марио, перед ним толпился народ, Филиппо поддерживал готовую упасть синьориту Абигель. Из-за двери проф вывел рыдающую синьору Ланчано.
Все ясно. Я вернулся в свою спальню, вышел на балкон, добежал до ажурной загородки, отделяющей наш балкон от балкона Ланчано, перелез на внешнюю сторону оградки и «нарушил приватность чужого жилья». Заглядывая в окна, я прошел по балкону. В гостиной, в кресле сидел синьор Ланчано, и в груди у него была дыра, прожженная выстрелом из бластера. Я поспешно отступил и вернулся обратно в коридор.
— Куда ты совал свой любопытный нос? — поинтересовался проф.
Вот черт, витье веревок из охранников я почему-то отложил на потом.
— Ходил посмотреть на покойника, — признался я.
— Ну и что ты заметил?
Проф увел меня в нашу гостиную. Марио остался на посту перед дверью в апартаменты Ланчано, а отдыхающие и прислуга начали расходиться.
— Опечатайте балкон, — посоветовал я, — если не хотите, чтобы там все затоптали.
— Хорошо, подожди здесь.
Проф вышел и вернулся через несколько минут.
— Ну так что ты заметил?
— Бластера рядом нет, так что это убийство. Почему он сидел в кресле в гостиной во время сиесты, да еще с открытыми окнами? Было бы естественнее, если бы он подремывал в спальне и с включенным кондиционером. Куда в такое мертвое время ходила Абигель? Теперь ваша очередь: что слышала синьора Ланчано?
— Почему ты думаешь, что я отвечу?
— А почему нет? Вы же не подозреваете меня, а я не подозреваю вас.
— Конечно, но расследование убийств — не твое дело.
— И не ваше. Вы наверняка уже вызвали следователя из Палермо, но думать-то себе не запрещаете.
— Ладно, синьора Ланчано ничего не слышала. Она крепко спала.
— Неправда, — заявил я решительно, — ей еще не так много лет, чтобы постоянно засыпать, и все время до обеда она просидела на пляже под зонтом — с чего ей уставать? И если она спала, зачем вышла в гостиную так рано?
— Да, тебе палец в рот не клади. Не мог же я допрашивать безутешную вдову. Пусть этим следователь занимается.
— Все равно, — упрямо заявил я, — думать-то нам ничего не мешает.
— Ну хорошо, давай рассуждать логично. Первая версия: мини-робот. Почти невероятно, защита тут гораздо лучше, чем в Липари. Осталась еще со старых времен, к тому же ее недавно модернизировали. И мини-роботов таких размеров, чтобы протащить с собой бластер и выстрелить из него, нет, это невозможно. По той же причине я отвергаю парня вроде тебя. Нет на Этне подходящих животных.
— Согласен. Значит, убийца — человек, и он еще здесь. Уехать отсюда затруднительно, а бегство будет признанием вины.
— Либо он уже мертв, — дополнил проф.
— Либо мертв кто-то непричастный, чтобы следователь решил, что он и есть убийца Ланчано.
— Тогда следователь все равно будет искать убийцу этого «непричастного»!
— А вот здесь будет самоубийство: незарегистрированный бластер выпадает из мертвой руки, на столе записка и тому подобное.
— Тогда проще было инсценировать самоубийство Ланчано.
— Не обязательно, у него могло не быть никаких причин.
— Согласен. У нас есть две группы подозреваемых; прислуга с охраной — и отдыхающие. В первую я не верю.
— Да, следователь с ними церемониться не будет, накачает всех пентатолом. Вряд ли найдется идиот, не способный это предусмотреть. Разве что он действительно сбежал, причем путь отхода был приготовлен заранее. Мы сейчас не можем проверить, все ли на месте?
— Этим занимается начальник охраны. Вряд ли он станет с нами делиться.
— Плохо, а его тоже накачают пентатолом? — спросил я.
— Если и нет, то он не мог знать это заранее.
— А нас накачивать пентатолом не будут?
— Пусть только попробуют!
— О! И то же самое думает здесь каждый важный гость.
— Конечно, но круг подозреваемых состоит из шести человек, не такая уж сложная задача. Надо только поискать мотивы.
— Сейчас слазаю в интернет — будут вам мотивы, — обнадежил я.
— Опять за старое?
— Ну почему обязательно взлом, можно и на открытых сайтах поискать.
— Учти, залезешь в ведомство синьора Арциньяно — я тебе шею сверну!
— Ну вот еще, буду я портить жизнь отцу моей девушки, — обиделся я.
* * *
Мотивы нашлись, и их оказалось даже слишком много.
Во-первых, отец синьора Васто некогда был непосредственным начальником синьора Ланчано, и синьор Ланчано унаследовал его должность. А Васто, между прочим, эколог по образованию — почему тогда он не работает в бывшем отцовском ведомстве?
Во-вторых, межзвездные торговцы Веллетри сталкивались по работе с отделом терраформирования. О каких-либо конфликтах в открытых источниках не было ни слова, но этого следовало ожидать.
В-третьих, информацию о семейных проблемах в интернете не найдешь, но почему Абигель до сих пор не замужем? У нее, конечно, лошадиная физиономия и визгливый голос, выдающий склочность характера, но если бы синьор Ланчано расщедрился на богатое (нет, очень богатое) приданое, тогда наверняка кто-нибудь да нашелся бы.
Проф признал мои рассуждения логичными, но малополезными для решаемой нами проблемы. И погнал меня плавать, благо Марио и Филиппо вернулись от начальника охраны, которому давали объяснения по поводу случившейся трагедии.
Тренировку мы тоже отменять не стали, несмотря на многочисленные осуждающие взгляды. Проф заметил, что люди умирают каждый день, и это не повод, чтобы жизнь останавливалась. И даже предложил синьорам Васто и Веллетри присоединиться. Те отказались. Сейчас это не очень удивительно, но почему они не пытались примкнуть к нам несколько дней назад? Я вспомнил испепеляющие взгляды, которые Ружеро бросал на Гвидо. Или эти чересчур богатые господа полагают, что деньги выручат их в любой ситуации? Они ведут себя неестественно для этнийцев, и к тому же оба не кажутся серьезными противниками даже мне, даже сейчас. Все подозрительнее и подозрительнее.
