Берег Крыма виден сейчас одной зеленой полоской. Николенька, наверное, лег спать. Он хорошо засыпает днем, даже уговаривать не надо. Солнце перевалило за полдень. Мне ночью заступать на вахту. Отдохну и я.
8 мая, 3.15.
Только выйдем в море — и почему-то хочется видеть в небе голубой костер Сириуса, пылающий Южный Крест, яркие звезды Киля, загадочные очертания Центавра… Странно, вообще говоря. Морское училище я заканчивал в Питере, и во время учебных походов только один раз мы пересекали экватор, а бороздили все больше Северный Ледовитый океан. Но запомнился больше всего тот южный поход.
Эх, обидно все-таки, что с Тихоокеанского флота меня перевели на Черноморский. Здесь только и увидишь, что старушку-Европу. А на Тихом океане я даже Гавайи не успел повидать. В прицел перископа, естественно. Это на Туамоту нас всегда ждут с распростертыми объятиями французские друзья. Еще бы — что бы они там делали без поддержки наших флотов?
Четыре флотские группировки: Камчатская, Сахалинская, Владивостокская и Порт-Артуровская — сила. Не будь их, французов вытеснили бы с Тихого океана. Или американцы, или японцы.
Зато на Черном море я служу на «Свароге» — одном из лучших крейсеров нашего флота. А Машенька и Николай живут не среди сопок, а в Крыму. Климат для ребенка здесь гораздо благоприятнее.
Хотя на Тихом океане и в Атлантике идет война, а в Средиземноморье — относительно спокойно, и в этих водах нужно обеспечивать наше присутствие. Затишье в Европе — перед бурей. И движения Шестого флота — лишнее тому подтверждение. Сейчас, как я слышал на берегу, американцы выдвигаются в сторону Кипра. Опять будем играть на нервах друг у друга?
На мостике сейчас я один. В других отсеках несут вахту офицеры, дежурят матросы, но их не слышно. Кажется, что я один управляю крейсером. Как капитан Немо «Наутилусом». Ощущения не назовешь новыми, но они всегда такие волнующие… Наедине с кораблем особенно четко осознаешь мощь нашей технической мысли, силу оружия. Гордость за державу и ее подводный флот.
8 мая, 18.45.
Первый раз после выхода в море обедал в кают-компании. Что и говорить, за то время, что я был в отпуске, Андрей Степанович преобразил офицерскую столовую. Купил новую хрустальную посуду — прежняя во время предыдущего рейда побилась больше, чем наполовину. Мельхиоровые приборы заменил на серебряные. Скатерти приобрел какие-то особенные, ручной работы. Лен немного с желтизной, по краю крестиком вышиты красные птицы. Мичман Семенов утверждает, что в Париже это последний писк моды. Не знаю, я в Париже никогда не был. Семенов, насколько я знаю, тоже.
Наш командир, капитан первого ранга Александр Федорович Терентьев, объявил о дежурстве по состоянию боевой готовности номер три. Стало быть, не все гладко в мире. На марше в Черном море мы обычно дежурим по боевой готовности номер четыре, и только оказавшись в заданном районе, переходим на третью ступень готовности.
Обед был хорошим. Лосось в винном соусе, мускат из Абрау-Дюрсо, ватрушки — Андрей Степанович говорил, что прямо из ялтинской «Пчелки». А что, вполне может быть, почему и не привезти? Но и повар наш готовит не хуже. Тот же лосось — его творение. Пальчики оближешь.
Когда от лосося ничего не осталось, капитан третьего ранга Тарас Петрейко сделал многозначительное лицо и объявил:
— Как бы, господа, не пришлось бы нам в самое ближайшее время проходить Столбы Гибралтара.
Капитан корабля к тому времени в кают-компании уже отсутствовал, и Петрейко вполне мог похвастаться своей осведомленностью, не опасаясь навлечь на себя гнев Александра Федоровича. А любому на «Свароге» известно, что дядя Петрейко служит не на последней должности в штабе округа, в Киеве, и порой даже присылает за дорогим племянником вертолет, чтобы тот слетал в малороссийскую столицу.
Впрочем, нет беды — Петрейко парень хороший, а вертолет дядя гоняет за ним не специально. Как-то и мы с Машей летали с Тарасом в Киев, на балет «Княгиня Ольга». Два часа туда, два — обратно. Удобно, нужно заметить.
Тарас, если есть возможность, никогда не отказывает друзьям. Нас в Киев даже специально зазвал — я при нем как-то обмолвился, что ни разу в древней столице славян не был. Да и что флотскому человеку там делать? Петрейко не только запомнил, но и постарался показать нам город. Сам он оттуда родом.
— Откуда же такие сведения, Тарас Петрович? — отозвался из-за своего стола капитан второго ранга Хамзаев. — Сорока на хвосте принесла? В Атлантическом океане, вроде бы, Балтийская группировка работает… Три ударных подводных крейсера, два авианосца, кораблей поддержки около двадцати… Это я о рейдерских силах. Ракетоносцы со стратегическими ракетами не в счет.
— Разве вы не знаете, Руслан Хаджибекович, что в Индийский океан через Суэц нам путь заказан? — хитро прищурившись, осведомился Петрейко.
Вроде бы ничего прямо не сказал, но всем стало ясно, что «Сварог» могут в Индийский океан бросить. К Мадагаскару? Или в акваторию Индокитая? И там, и там сейчас горячо.
Хамзаев из-за стола поднялся, крахмальную салфетку смял, бросил поверх приборов:
— Не нагнетайте панику, Петрейко. Мне точно известно, что за пределы Средиземного моря крейсер в этом рейде не выйдет. Разве только в экстренных случаях.
— Об экстренных случаях и речь, — отозвался со своего места молодой мичман Котиков, когда Хамзаев покинул столовую. — Вам что-то стало известно, Тарас?
— Вообще говоря, ходят слухи, что Пакистан может объявить войну Индии. Очень кстати, между прочим. Сейчас самое время разобраться между собой — ни наших, ни американских соединений нет и в трех тысячах миль от их берегов.
Выдав эту информацию, Петрейко достал из блестящей серебряной коробочки гаванскую сигару, отщипнул кончик и поджег самой обычной пластмассовой зажигалкой за пятнадцать копеек. В этом — весь Тарас. Сигары у него по полтора рубля, портсигар — за сотню, а зажигалку не удивлюсь, если на улице подобрал. Или купил за пятнадцать копеек в мелочной лавке. Вот лейтенант Кураев, тот, если бы такие сигары курил, непременно достал бы вражескую «Zippo». Хоть и серебряного портсигара у него нет.
Я сам не курю, да и вообще на подводной лодке это не приветствуется, но после обеда в кают-компании выкурить сигару разрешено. Неписаное правило. Здесь и принудительная вентиляция, и все условия. Хотя мне не нравится табачный дым, остался послушать, о чем пойдет разговор.
Тему между тем поддержал капитан второго ранга Ласточкин, прежде незаметно сидевший в углу:
— Нам до Индии идти несколько месяцев. Пока прибудем, война закончится.
