Теор мог думать только о своих планах, каждый из которых был безнадежнее предыдущего, — найти что-нибудь поесть.
Какое-то время он продолжал идти. Из тумана возникла неясная масса. Когда он разглядел, что это такое, ему пришло в голову, что наступил конец его странствиям. Перед ним вздымалась стена поперек тропы — от утеса слева от него и в бесконечность справа.
Можно попытаться обойти ее, или вернуться и попробовать с другой стороны. Но какой смысл? Лучше истратить последние силы, вспоминая все хорошее, что было в жизни.
Постой! Что там прижалось к стене от ветра, справа? Волнистая масса… дарва? Нет, но, возможно, нечто ей родственное. Теор подошел поближе, чтобы вглядеться.
Он обнаружил плотный лист с неровными краями в форме квадрата со стороной около двадцати футов. Человек назвал бы его синим, за минуту до того, как земная температура превратила бы в пепел иовианские молекулы. Теору он показался черным. Лист не был очень уж плоским изначально, но сейчас он был расплющен о поверхность скалы. Несколько толстых пушистых прядей шли от углов к предмету, напоминавшему массивное бородавчатое бревно. Когда Теор приподнял его, он понял, что оно почти одного с ним веса.
Раз за разом Теор мучительно пытался угадать, что это за организм. В обычном виде он перемещался, как открытая сумка. Верхняя плоскость поглощала энергию, реснички извлекали из туч аммиак и минералы. Налицо был прекрасный эффект листа-парашюта и веса прикрепленного снизу «якоря». Это могла быть разновидность драги, нечто среднее между растением и животным. В настоящее время оно окуталось оболочкой, внутри которой происходила метаморфоза.
Теор попытался прорезать оболочку; внутри было мясо! — но она сопротивлялась и ножу, и ударам камня. Что ж, в конце концов, он может использовать лист для изготовления сумки, которой наловит звездоподобных; в другие минуты лист послужит одеялом. Теору так долго было холодно, что даже перспектива небольшого укрытия напомнила, как он окоченел.
Порыв ветра подхватил парашют. Теор стащил его вниз и прижал ногой, едва успев это сделать, пока лист не сдуло. Лист так сильно дернулся, что Теор чуть его не отпустил. Держись за удачу! Существует равновесие фортуны, осмелюсь я сказать, закон предсказанного шанса. Этот утес, остановившим меня, задержал и полезную мне вещь.
— Стой!
Как громом пораженный видением, Теор прижал верхний летящий край листа к своей груди. Так ужаснула его мысль, что наступали моменты, когда он чуть не сдался и готов был умереть. Но в прошлом он был всадником форгара. Теперь, вспомнив о Линанг и Порее, он обрел необходимую ему силу воли.
Быстрее, пока меня не парализовал страх.
Нож трясся в его руках, когда Теор перерубал волокна. Они отделились одно за другим, сочась липким соком. Без веса кокона лист забился на ветру. Теор с трудом уворачивался, чтобы лист не ударил его по лицу, а он тем временем обвязывал себя отростками. Когда он немного отступил назад, лист взмыл вверх, и его ноги оторвались от скалы.
Но не совсем. Его вес чуть превышал допустимый. Однако, так ненамного, что Теор мог без труда спуститься с утеса. Похоже, это был самый рискованный трюк в его жизни. Но альтернативой ему была бы верная смерть, когда странная небесная рыба обгложет его косточки.
Теор собрал все свое мужество и перевалился через край.
Сначала он с безумной скоростью катился вниз по склону стеклянно гладкого утеса, молотя ногами, а лист шлепал и бился позади него. Если бы этот парашют скомкался, он заскользил бы все быстрее и быстрее, пока не врезался бы в какой-нибудь камень. Смерть могла бы наступить мгновенно. Теор ухватился за передние стебли и подтянулся так, чтобы лист наполнился ветром. Веревки врезались ему в живот, падение замедлилось, он почти висел в воздухе…
Склон горы под ним ушел в сторону. Теор полетел.
Фрэзер мог бы рассказать ему о термальных восходящих воздушных потоках. Теор мало знал о них: там, в его родных глубинах, они были ослабленными и встречались редко. Здесь, при меньшей плотности, низком давлении и более высокой разнице температур потоки способны были достичь огромной силы.
Теперь для Теора Фрэзер был потерян. Иовианец в ужасе понял, что им завладела некая неконтролируемая сила. Он болтался в клубящихся тучах, задыхаясь от недостатка воздуха, и его уносило все дальше и дальше в пустоту.
Почудился ли ему этот звон, прежде чем он совершенно провалился в ночь?
Нет. Вокруг него появились силуэты. Они то показывались из паров аммиака, то исчезали в них: быстрые крылатые тени, не дававшие рассмотреть себя как следует. Их трели и чириканье смешивались с гулом ветра и свистом веревок, натянувшихся под его тяжестью.
Теор не знал, как долго находился в воздухе — в полусознании, уносимый в небо. Но постепенно к нему отчасти вернулись и силы, и способность воспринимать окружающее. Воздушный поток опускал его вниз по длинной пологой кривой.
Вдруг тучи под ним расступились. Низко за его спиной сияло инфракрасное солнце. Никогда прежде не видел он его настоящим — ослепительным диском. Лучи солнца косо падали на вздымавшиеся под ним глыбы облаков, отбрасывая тени и полутени на их красные верхушки, расщепляясь на круглую радугу там, где свет отражался от кристаллов льда. Далеко внизу Теор увидел землю, складчатые серые горы, меж которыми прятались миллионы лиловых и коричневых теней — на востоке, там, где начинались леса Ролларика. Теор даже различил внизу действующий вулкан: почти на горизонте вздымался тронутый багровым конус.
Теор вывернул шею и огляделся в изумлении, неподалеку порхали летучие создания. Их, кажется, была целая стая. Стройные тела оканчивались плавникообразным хвостом, имели три фута в длину и были широкими и перепончатыми, как у земных летучих мышей. Еще в их облике было что-то от легендарных грифонов, о которых как то рассказывал ему Марк. Но самое удивительное, лапы существ были приспособлены для использования примитивных орудий! Некоторые держали в них веревки, некоторые — гарпуны.
«Скрытый народ», — понял он. Значит, они — не легенда. Он беспомощно ждал, что они станут с ним делать.
Существа выделывали в воздухе виражи и курбеты, перекликаясь друг с другом. Звуки исходили у них изо рта; они не имели горловых сумок и дыхательных щелей. Очевидно, «скрытый народ» дышит, как люди. (Марк, Марк, как ты там?). Но тогда, если человеческая теория эволюции верна, они невероятно далеко ушли от таких, как я, это совсем другой вид. Сколько миллионов лет назад наши общие предки — какие-то зверушки — поднялись вверх… или спустились вниз?
