— Нужно тренироваться. Разрабатывать ногу.
Пожилой смотритель открыл секцию и пропустил нас в дверь. Сам ушёл к себе. У дальней стены, в углу, стоял ящик из чёрного пластика, усиленный рёбрами жёсткости. Примерно три метра в длину, полтора в ширину.
Клиент набрал цифровую комбинацию в замке. Потянул за ручку. Дверца открылась.
Внутри было что-то вроде мотороллера, с кабиной, с обтекаемым кузовом белого цвета.
— Захватили свой транспорт? — с удивлением спросил я.
— Верно. Трицикл, довольно шустрый… Пожалуйста, уберите колодки, уплотнитель.
Куски пенопласта я вынул.
Хорт Дагер направил на машину электронный пульт.
Заурчал двигатель. Агрегат тронулся, выехал из «гаража».
Нажимая кнопки, Дагер заставил его повернуть, сдать назад.
Машина слушалась идеально.
Сумку хозяин положил в кабину.
— Вас не затруднит подержать дверь? — спросил Дагер. — На палубе никого… Я проедусь немного.
— Поздно уже, — начал сомневаться я.
— Темно…
— О, не беспокойтесь, света вполне достаточно. Если потребуется, я включу фары… Хочу себя ощутить полноценным человеком, хоть на минуту.
Я пожат философски плечами. У наших клиентов причуд хватало. Но их желание закон, тем более за такие деньги.
— Предупрежу смотрителя, — сказал я. Ворчливый смотритель не хуже меня знал про закон:
— Любимая игрушка? Пусть только не шумит, не беспокоит других…
Сидя в кабине, Дагер вывел узкую и не такую уж длинную машину из секции, проехал у стойки, из-за которой на него с неудовольствием поглядывал смотритель.
— Покатаюсь, — сказал ему клиент. Вдоль борта горели фонари. Гуляющих не было. Нашу плавучую клинику со всех сторон окружала темнота.
Ехал Дагер медленно, я шёл вровень с ним, идя быстрым шагом.
Он широко улыбался. Доволен был, даже почти счастлив, как мальчишка. Так мы оказались на свободном от надстроек участке палубы.
Клиент прибавил газу. Я сразу же отстал.
Хорт Дагер прокатился до кормы, наверное, метров сто пятьдесят, двести. Развернулся, подъехал. И снова — к корме.
Сделал два круга.
— Не устали? — спросил я.
— Нет… Чувствую себя нормально. Всё как прежде, вы понимаете?
— Конечно, понимаю.
— Не обижайтесь.
Клиент прибавил газу. Двигатель затрещал громче.
Я поморщился. Как бы не пожаловались какие-нибудь дамочки на шум, ночью, когда все порядочные люди спят.
Вновь машина устремилась к корме, набирая скорость, более высокую, чем прежде.
Это меня встревожило. Я нахмурился. Ещё не справится, врежется в ограждение…
Потом я с удивлением замер.
Над крышей трицикла поднялось что-то, вроде коротких вёсел, и назад поползла тыльная часть корпуса. Неужели агрегат разваливается на глазах, от вибрации? Нет, конечно.
Вёсла превратились в винт, как у вертолёта Сзади оформился киль, двухвостка Складной винт распрямился, на подставке в виде прямоугольной скобы. Закрутился.
И толкающий винт тоже начал вращаться.
Метров через пятьдесят трицикл оторвал колёса от палубы.
Скользнул поверх ограждения. Кренясь на нос, канул в темноту.
Какое-то время я слышал рокот мотора, слабеющий, удаляющийся. Постепенно он затих.
Я подумал, клиент вернётся. Полетает и вернётся…
Но с каждой минутой надежды мои таяли.
Вспомнился телефонный разговор, так встревоживший Дагера.
Он ведь ждал каких-то неприятностей. Чего-то опасался. Вот и приготовился к ним. Вот и принял свои меры.
Чёрт… Улетел…
Что я скажу начальству?
Хоть заплатил вперёд. Документы все подписал. Не жулик.
* * *
Утром на палубу сел чёрный вертолёт. Из него, придерживая шляпы, вышли пятеро высоких мужчин в длинных плащах и молча направились в административную часть клиники.
От гостей за версту разило официальными структурами.
Вскоре меня вызвали.
Ожидая в приёмной директора, я слышал из-за двери обрывки разговора. Гости чего-то настойчиво требовали. Наш директор напирал на то, что клиника — частная собственность, частная, суверенная территория, вне юрисдикции какого-либо государства.
Ему вторили два штатных юриста. Секретарша, навострив ушки, внимательно слушала, её роскошный бюст ходил волнами.
Наконец, в кабинет затребовали невольного соучастника.
Я вошёл, стараясь не смотреть на строгих мужчин, казавшихся одинаковыми.
Гости бросали строгие, даже грозные взгляды, но я гораздо больше опасался директора.
Вздохнув, он потёр лысину и распорядился, не поднимая глаз:
— Ответьте, пожалуйста, на вопросы, которые вам зададут господа. Их вопросы касались моего телефона. А также номера, по которому я вчера звонил. Якобы.
Врать не пришлось. Я всё подробно им выложил.
— Почему вы предоставили этому человеку свой телефон? — грозно спросили меня.
— Элементарная вежливость, пустяковая услуга. Разве я совершил преступление? Человек перенёс тяжёлую операцию. Как не сочувствовать? И к тому же я медик, обязан помогать.
Ответом было грозное сопение. Директор вздохнул:
— Расскажите господам о происшествии с трициклом. Всё, без утайки.
Моё повествование, разумеется, было взвешенным, предельно осторожным. Гости вновь стали задавать каверзные вопросы, так, словно вознамерились уличить меня в государственной измене. Раза два или три наши юристы вскрикивали:
— Протестую!
Как на судебном заседании.
Говоря о бегстве клиента, я по ходу прикидывал, что мне официальные структуры могут инкриминировать. Получалось — ничего.
Это понимали и гости.
Скрипя зубами, гости велели помалкивать обо всём, что обсуждалось в кабинете.
На большее у них полномочий не было. Директору, хоть и не сразу, удалось гостей выпроводить.
Он сделал уступку, разрешил им забрать ящик из чёрного пластика. Выделил грузчиков.
Хмурые гости убрались.
Какое-то время я думал, взгреет директор.
Обошлось.
Вольно или невольно, я способствовал тому, что нашего странного клиента не оказалось на борту, когда за ним явились. Для репутации клиники было бы гораздо хуже, если бы они застали его здесь.
А прибыли гости после телефонного звонка. Те, кто был заинтересован в поимке Дагера, выяснили, чей телефон использовался, где находится владелец. Это сегодня просто.
Клиент выдал себя. Должно быть, вариантов не имелось. Звонок был необходим.
Убедившись в реальной угрозе, покинул судно. Причём, оригинальным способом…
Вряд ли Дагер — сбежавший преступник. Скорее он — сбежавший учёный, который хотел вырваться любой ценой.
