— Вот дерьмо! — не сдержался Леонид, судорожно пытаясь вытереть испачканные туфли о траву.
Коровьи нечистоты не хотели так просто расставаться с дорогой обувкой. Они не стирались с ботинка, а лишь размазывались тонким слоем по лаковой поверхности.
— Не везет, так не везет! — посетовал Булатников не знамо кому.
Он наклонился, сорвал пук зелени, и брезгливо принялся протирать им ботинки.
И тут в развороченной лепешке Леонид увидел серебристый краешек какого-то приборчика. Булатников подобрал ветку и аккуратно вытащил его из коровьего дерьма.
— Это же диктофон Николаича! — обрадовано воскликнул Леонид, узнав приборчик профессора.
Он уже успел забыть о привычке Сильнягина везде таскать с собой диктофон, для сохранения на пленке гениальных мыслей, неожиданно приходящих в светлую голову профессора.
— Как же он сюда попал? — задумался Леонид, катая диктофон по траве. — А я ведь мог его и не заметить!
Завернув благоухающую находку в платок, Булатников положил её в карман, и отправился на станцию. Утренняя электричка была практически пуста. Леонид, забившись в угол, умудрился немного вздремнуть. За всю ночь, проведенную на даче Сильнягина, ему так и не далось уснуть. Наконец, электричка достигла нужной станции. Двери, шипя, отворились, и Булатников легко спрыгнул из высокого вагона на платформу. Делая вид, что завязывает развязавшийся шнурок, Булатников подозрительно огляделся, но слежки не заметил. Все-таки до дому Леонид предпочел добираться окольными путями. Дома Булатников первым делом проверил автоответчик, в надежде, что все произошедшее на даче профессора — недоразумение, произошедшее в его отсутствие. Но его надеждам не суждено было сбыться. На пленке было лишь одно сообщение: слащавый женский голос секретаря «Хроноса» проворковал, что его долг погашен, и банк больше не имеет к Булатникову претензий. Булатников выругался и отключил аппарат. Достав из кармана диктофон Сильнягина, Леонид протер его чистой ветошью, и обработал спиртом. Идеально почистить прибор Булатникову не удалось, дерьмо забилось в щели под кнопками и там засохло.
— Сойдет и так, — подумал Леонид, — главное, чтоб работал!
Диктофон оказался исправным. Прослушав запись, Булатников достал из кармана визитку Сотникова.
— Приемная компании «Мацусита Дэнки» в России, — произнес голос на том конце трубки после того, как Леонид набрал номер, указанный на визитке.
— Можно мне услышать Сотникова Олега Сергеевича? — спросил Леонид.
— Минуточку! — сказали в трубке.
— Слушаю! — услышал Леонид голос своего недавнего гостя.
— Это Булатников. Нам нужно встретиться! — коротко сказал Леонид.
— Ждите дома. Я буду через десять минут! — так же коротко ответил Сотников.
Через десять минут в дверь кто-то позвонил. Леонид заглянул в глазок. На лестничной площадке стоял Олег Сергеевич. Булатников открыл дверь, и представитель японской фирмы прошел внутрь. В двух словах Леонид поведал ему о своей находке, и о том, как ему удалось её найти.
— На подставу не похоже! — согласился Сотников. — Если бы диктофон подбросили, то положили бы на видное место, чтобы ты его обязательно нашел!
— Так вот я о том же подумал! — согласился Леонид. — Вполне мог мимо пройти!
— Послушаем, что там, — предложил Олег Сергеевич.
— Слушайте, — сказал Булатников. — Николаич включил диктофон во время похищения…
Когда запись кончилась, Олег Сергеевич несколько секунд безмолвно сидел.
— Не ожидал! — наконец выдохнул он. — Китайцы! Нет, конечно, предположения были, но я не ожидал от них такой прыти!
— Это они умеют! Когда китайцы хлынули на Дальний Восток, тоже никто не ожидал! — усмехнувшись, сказал Булатников. — Но предположения были! Значит, утерли китаезы нос дедушке Коносуке!
— Есть какие-нибудь предположения? — не обращая внимания на насмешки Леонида, спросил Сотников.
— Для вас это может показаться странным, но предположения действительно есть! — ответил Булатников.
Сотников заинтересованно посмотрел на собеседника.
— Есть у Сильнягина во Владивостоке хороший знакомый — ученый-энтомолог. Между прочим, доктор наук, — добавил Булатников. — Он тоже каким-то образом участвует в проекте…
— Китаец? — перебил Леонида Сотников.
— Да нет — русский. Петр Немов. Когда китайцы обосновались на Дальнем Востоке, они не стали выгонять русских. Те, кто хотел остаться, остались. Получили китайское гражданство. Хорошие специалисты, а Немов как раз из них, неплохо живут. Китайцы создают им все условия для плодотворной работы. Сильнягин частенько созванивался с Немовым. Консультировался. Возможно, он как-то причастен к исчезновению профессора. Я позвоню ему…
— Нет! — перебил Сотников Леонида. — Нужен элемент неожиданности! Собирайтесь, Булатников, мы летим во Владивосток! Или как он там сейчас по-китайски?
— Хайшинвей, — ответил Булатников.
— Точно, Хайшинвей, — согласился Сотников, — никак не могу запомнить! Итак, вылетаем в Хайшинвей!
— Но у меня нет визы! — воскликнул Леонид.
— Для сотрудников «Мацуситы» это не проблема.
— Но я же не…
— Уже, — сказал Сотников, набирая номер компании.
Через два часа они были уже в аэропорту, имея на руках все необходимые документы и билеты на рейс до Хайшинвея.
— Да, быть сотрудником «Мацуситы» не так уж и плохо, — с плохо скрываемой завистью в голосе сказал Булатников, устраиваясь в большом глубоком кресле. — Лететь первым классом — дорогое удовольствие!
— В компанию не так-то уж просто попасть, — отозвался Сотников с соседнего кресла. — Мне пришлось пройти такой отбор, что вам и не снилось! Поэтому я летаю первым классом!
— Слушай, давай перейдем на «ты», — предложил Булатников.
— Давай, — легко согласился Олег Сергеевич.
— Я вот чего тебя спросить хотел, — вдруг сказал Леонид, — а чего ты вообще за это дело взялся? Двигал бы себе бытовую технику на Российский рынок и забот не знал!
— Это долгая история, — сказал Сотников.
— А мы вроде никуда не спешим! — возразил Леонид. — Но если не хочешь — не говори.
— Скрывать-то, в общем, нечего, — сказал Олег. — Просто не люблю вспоминать. Семья наша была бедной. Все состояние — личное время отца и матери. И они тратили его на нас, детей. Брат у меня еще и сестра. Обуть, накормить, дать образование. Заработать по-человечески не удавалось — в стране кризис и разруха. Нет-нет, да залезали в личное. Старели на глазах. Я бы для них свое «личное» бы не пожалел! Но до совершеннолетия оно для меня было недоступно![82] Родители поставили нас на ноги, и… — голос Олега дрогнул, словно кто-то перекрыл ему доступ воздуха.
