- А на шо я там шить буду?
- Это на первое время, - выкладывает баксы Сашок, - а дальше уж сами.
От такого оборота дел Моисей Сигизмундыч совсем поплыл, счастье своё учуяв. Но, тем не менее, хватки своей национальной не теряет.
- А как ше я савтга угечу? Мине паспогт делать надо, вису погучать...
- Завтра, как с работы рассчитаетесь и из института выйдете, паспорт, визу и билет на самолёт вам вручат.
- Эхе, эхе, - кивает головой Моисей Сигизмундыч что болванчик китайский. - А...
- А всё, - ласково так обрывает его Сашок. - Больше ничего. Или...
- Та шо ви, шо ви! - отмахивается Моисей Сигизмундыч, словно мух от лица отгоняет. - Хте это витано, штопи евгей от такохо шастя откасывагся? Сог'асен я, сог'асен!
- Тогда это дело надо обмыть, - улыбается Сашок и на бутылку шампанского кивает. - Открывайте, Михал Семёныч.
Как, оказывается, у мужика руки трястись могут! От края до края Моисей Сигизмундыч бутылку по столику прогнал, всё ухватить не мог. Но наконец за горлышко поймал. А как открыл, так полквартиры шампанским залил и себя окатил. Что удивительно, нас от брызг уберёг - зауважал, что ли?
С грехом пополам разлил остатки по стаканам, двумя руками свой охватил, над головой поднял. И видно, что пьян он уже в стельку. Ему и коньяк пить не надо было - он от такого "торга" и так бы закосел.
- Ваше сдоговье! - провозглашает.
- И чтобы о нашем договоре никто не знал, - словно продолжает тост Сашок. - На работе объясните, что, мол, дядюшка богатенький у вас в Израиле объявился.
- Шо ви, шо ви! - клянётся Моисей Сигизмундыч. - Ни боше мой! Я буду нем как мохила!
- Тогда смотрите, чтобы наречие "как" не превратилось в предлог "в", - остужает его Сашок. - Учтите, в случае чего, мы вас везде найдём.
- Ни боше мой, как ви мохги так думать?! Ни боше мой... - божится Моисей Сигизмундыч и залпом выпивает. Затем глядит на нас полоумными от счастья глазами и внезапно ничком, мордой вниз, падает на пол.
Я недоумённо перевожу взгляд на Сашка. Во штуку клиент учудил - уж не окочурился ли от счастья?
- А он, случаем, не того..? - спрашиваю.
- Нет, - усмехается Сашок. - Ты прислушайся.
Слышу вначале из-под столика чмоканье какое-то. И вдруг оно сменяется таким богатырским храпом, что невольно кажется, будто там не тщедушный Моисей Сигизмундыч валяется, а громадный амбал, как два Сашка вместе взятые.
- Всё, идём, - встаёт с кресла Сашок. - Бутылки в пакет сложи, с собой заберём. А стаканы помой.
- Это ещё зачем? - возмущаюсь.
- А сдашь бутылочки-то, хлебушка деткам купишь, - язвит Сашок, но неожиданно в лице меняется и зло цедит: - Сколько тебя учить можно?! "Пальчики" здесь наши, "пальчики"! Знаю я их натуру. Сегодня Христом-богом клянётся, а завтра за тридцать сребреников... Впрочем, - бросает он взгляд на тело на полу, - этот-то вряд ли... Но бережёного и бог бережёт. Так что, действуй.
19
Едем домой, а меня, честно говоря, оторопь берёт. Какие бабки Бонза на ветер бросает! Ведь коню ясно, что Сигизмундыч ему не соперник, а вот поди ты... Чёрт разберёт эти политические игрища. Может, за Сигизмундычем сионизм международный сонмом толпится? Так непохоже, наш он еврей, совковский - коньяк вон как жлоктал да и в квартире нищета что у последнего русского... Одним словом, россиянин.
Но, с другой стороны, с чего бы это Бонзе быть таким щедрым? Ох, не любит Хозяин баксами швырять! Короче, не вытерпел я и Сашку напрямик вопрос этот каверзный задаю.
- Ты в покер играешь? - вместо ответа, спрашивает Сашок.
- Могу...
- А может такое быть, чтобы крупье в казино тебе четыре туза с джокером с первого раза сдал?
- Да ни в жисть... - мямлю ошарашено. - Но при чём...
- При том! - что ножницами обрезает мой вопрос Сашок. - Чтобы на ломберном столе колода краплёная появилась, нужно либо казино на корню скупить, либо крупье хорошо подмазать. Понятно? Причём подмазать очень хорошо!
Ни фига я его мысль заумную не просекаю, но переспрашивать не решаюсь, хотя мои сомнения насчёт непонятной щедрости Бонзы Сашок никак не рассеял. Видел я однажды случайно, как Хозяин писаку моего отшил (я тогда с писакой ещё не познакомился). Пришёл, значит, писака денег просить, то есть спонсирование клянчить, чтоб, мол, на семинар какой-то съездить. Двести баксов всего. И так он, и этак вокруг Бонзы вьётся, всё по имени-отчеству величает: "Антон Андреич, Антон Андреич... А вы помните... А вы знаете..." И всё ему больше про творчество своё талдычит да лауреатства многочисленные. Ну и Бонза от него не отстаёт, тоже соловьём заливается: "Как же, как же... помню... А вот эта повесть у вас... М-да... Или вот эта..." Со стороны посмотришь - ну не разлей вода, так друг друга уважают да почитают. Бонза писаку до дверей провожает, что гостя дорогого, руку долго трясёт, по плечу похлопывает: "Мы ваш вопрос непременно решим... а как же иначе?!.. Наш известный... достопримечательность города... Всенепременно..." Но только выпроводил Бонза писаку, елейную улыбочку с морды стирает и Сашку мимоходом бросает: "Этого, - на дверь указывает, больше и на порог не пускать!"
Встретил я писаку потом в подземном переходе, где раньше Пупсик стоял. Точно Бонза сказал: "достопримечательность города". Стоит он среди бомжей, шляпу перед собой держит. Но голову так гордо задирает, что в шляпе и медяка ломаного нет.
Остановился я напротив, смотрю. А он заметил, что чьё-то внимание привлёк, ещё больше подбородок кверху задрал и приосанился даже, будто арию исторгнуть из себя надумал. Ни дать, ни взять изваяние совковское, только в руку бы вместо шляпы отбойный молоток или кувалду с серпом.
- А ты пиво пьёшь? - спрашиваю напрямик. Чего-то захотелось мне с бывшей элитой совковской пообщаться, узнать, что там у него за шарики-ролики в черепушке вертятся и каким образом. Раньше-то, при совке, недоступными оне были, а сейчас один гонор остался. Либо бери тёпленьким да голыми руками, либо плюнь-разотри и иди дальше.
Одарил он меня взглядом спесивым, будто я матом при дамах светских загнул, и отвечает штилем высокопарным:
- ...и самогон тоже.
Ну, повёл я его в забегаловку ближайшую. Угостил, накормил. Пьёт он изумительно - Пупсик бы видел, точно в осадок бы выпал и мне потом его всю жизнь в пример приводил: мол, учись, как у человека этикет супротив твоего моветона поставлен! Взял писака пивную кружку с водярой двумя пальчиками, мизинчик отставил и с таким эстетическим удовольствием дозу в организм ввёл, что кадык ни разу не дёрнулся! Словно на приёме у королевы английской, а не в пивной заблёванной. А чебурек чёрствый как вкушал! Точно блюдо заморское, доселе у нас не виданное да особо изысканное. Амброзия, одним словом, а не тесто недожаренное с дохлятиной. По кусочку миниатюрному отламывает, на язык кладёт и при этом разговоры так ведёт, будто во рту у него и нет ничего. И чешет языком складно так, словно песню поёт, и в то же время столь заковыристо, что уследить за мыслью невозможно. У меня аж голова кругом пошла. Короче, сразу видно - не нашего круга человек, не от мира сего.
