- По обету... - развел теперь руками Эртхиа и пустился сочинять прекрасную и невероятную историю о любви и разлуке и о данном их товарищем обете не прикасаться к еде и питью, пока не найдет свою потерянную любовь. Поверить было невозможно, но и не поверить невозможно: оскорбительно для гостя.
Складно говорил Эртхиа. Я заслушался. Начало он, несомненно, взял из моих записок, где Аренджа рассказывает, как увидел незнакомца в воротах покоренной Ассаниды. А вот дальше... все было так, как не бывает ни за что, как не может сбыться, но в то же время было правдой, как будто он в душу мою заглянул, а заглянув, тут же и услышал все, что я себе не договаривал. И я понял, заслушавшись, что он поэт, каких мало. Не хуже меня.
И, заслушавшись, задумался: что, если и ищу я на этой стороне мира то, чего не нашел до смерти, любовь такую же невозможную, как та, о которой говорил теперь Эртхиа. Не бывает ведь такого, чтобы подобные мне находили счастье, никогда не читал и не слышал я о таком. И верность, которую мне приписывал Эртхиа, тоже невозможна. Но так обернулось, что как раз все и было теперь невозможно для меня, все другое, все, кроме этой невозможной верности - неведомо кому - к которой я приговорен.
И дивясь тому, как Эртхиа, ничего-то не зная, понял больше меня, я уверился: он поэт.
Хозяин покачал головой, вежливо поцокал, почтил героя рассказа внимательными без навязчивости взглядами, и все не чрезмерно, все в меру. По нему видно было, что так и во всем он всему воздает должное, не переберет и не недодаст.
- В нашем племени многие умирали от любви, - признал он правдивым рассказ Эртхиа. - Но такого я не видел и не слышал о таком, чтобы жили без пищи и воды.
- А вот! - горделиво Эртхиа. - Такова его любовь, что она одна поддерживает в нем жизнь, и живет он только любовью, ничем больше, и не утратил при этом ни силы, ни ясности ума. Однако если бы ты рассказал нам о тех славных влюбленных, о которых ты упомянул, как признательны мы были бы! Такие рассказы полезны и поучительны и приучают сердце к благородному. Может быть, наш друг, вспомнив, что не одному ему надолю выпало разлучиться со счастьем, будет утешен.
Слуги убрали со стола наполовину и более опустошенные блюда, внесли новые, с новыми угощениями, подали сосуды с водой для омовения рук, принесли сушеные фрукты и напитки.
- Не откажу вам, - согласился хозяин. - Но прежде вы расскажите, что знаете: караваны здесь не ходят, путники редки на этой тропе, новости откуда узнать?
Дэнеш переглянулся с Эртхиа и начал рассказ об их пути сюда из Аз-Захры, о том, каковы в Аз-Захре новости и в каком состоянии колодцы на боковых тропах, по которым не ходят караваны. Сообщение о заразе в Аттане не нарушило спокойствия хозяина: где Аттан - и где пустыня, где мы - и где зараза. Ей, конечно, преграды нет, но если б вот эти путники несли ее с собой, не зашли бы так далеко. Через пустыню, да еще теми тропами, что они, не всякий здоровый пройдет.
- Известно ли вам, - в ответ повел свою речь хозяин, - что здешние места на языке Побережий называются родиной бирюзы?
Дэнеш коротко кивнул, Эртхиа сцепил пальцы в нетерпении, а Тахин сказал:
- Мне не приходилось бывать здесь прежде, но я читал об этом. Не расскажешь ли ты нам, отчего это так?
- Шесть дней пути отсюда до берега моря, до города Удж, столицы мореплавателей и купцов. Раз в месяц приходит оттуда караван выменивать гордость и горечь моего племени на соль, просо, оружие, медную посуду, ткани и все, чего не могут дать финиковые пальмы, матери и кормилицы наши.
- В чем же гордость и горечь твоего племени? - безошибочно подхватил Эртхиа.
- В силе страсти. Сильны, отважны и стойки в битве юноши моего племени, и соседи их боятся, лишь одного врага им не одолеть. Любовь губит их. Оттого так много бирюзы в этих безводных песках, ведь это - окаменевшие кости умерших от любви. И ценится здешняя бирюза выше всякой другой, ибо имеет она тон чистый, без примеси. Губит сыновей моего рода любовь к девушкам из кочевого племени фар. Между нами и фаритами - кровь, и этого не избыть.
Эртхиа стиснул ладони, приготовившись внимать и не упустить ни слова. Хозяин говорил и говорил, и все истории были как одна, прекрасны и печальны, и все заканчивались одинаково.
Об умирающих от любви
Рассказывают, что первым из влюбленных был Хутуни.
Однажды он поехал на охоту к гельту. А туда пришли купаться девушки из племени фар. Хутуни оставил верблюдицу, сам укрылся в траве и смотрел. Одна из девушек распустила косы. А он любовался белизной ее тела сквозь черноту волос, потом сошел с горы и хотел оседлать верблюдицу, но не смог и целый час просидел на земле. А раньше ему ставили рядом трех верблюдиц и он их перепрыгивал.
А еще говорят, он подъехал к гельту, когда Урава с другими девушками пришла за водой. Он увидел ее и лишился чувств. Она подошла и побрызгала ему в лицо водой. Он очнулся и сказал:
- Разве за убитым ухаживает убийца?
- Это уж слишком, - сказала она и улыбнулась.
Тут любовь и вошла в их сердца.
Хутуни вернулся домой и все повторял:
- Я отправился на охоту и сам оказался добычей.
Говорят и по-другому: что он ехал по своим делам мимо тех мест, где жило ее племя, и остановился возле палатки ее отца. Она вынесла ему воды и предложила отдохнуть в тени. Пришел ее отец, приветствовал гостя, для него закололи верблюда, и Хутуни весь день пробыл у них.
Он уехал и скрывал свои чувства, пока мог с ними совладать. А когда это стало ему не под силу, он стал воспевать ее в стихах, и все об этом узнали.
Он еще раз приехал к ней и увидел, что ей известно о его любви и что она любит его.
Тогда Хутуни пошел к своему отцу, но тот строго сказал:
- Оставь ее. Ты должен жениться на одной из дочерей твоего дяди.
Опечаленный, он пошел к своей матери, но она сказала:
- Не будет в наших стенах фаритки.
Рассказывают также, что он болел и был при смерти, а его мать нашла Ураву и умоляла ее прийти и утешить ее сына. Но Урава только дала ей прядь своих волос, и аромат их исцелил Хутуни.
Но родственники ее догадались, в чем дело, и решили его убить. Она прибежала к Хутуни и умолила его уехать в Удж, где он будет в безопасности: в Удже место торговли, и там прекращается всякая вражда, и даже кровные враги в Удже просто не смотрят друг на друга. И Хутуни послушался ее.
Всякий раз, думая о ней, Хутуни доставал ее прядь, подносил ее к лицу и наслаждался ароматом. А однажды он вышел куда-то по своим делам и обронил по дороге эту прядь.
Хутуни очень огорчился и решил вернуться домой. Там ему сказали, что девушку выдали замуж за одного мужчину из племени фар. Когда он узнал об этом, то так разволновался, что лишился чувств. Его хотели поднять, смотрят - а он мертв.
