— И что? — сдержанно спросил Ихил. — Как вы объясните это, любезный альд? Если что, есть у меня один бывший храмовник, жрец-Толкователь, так он вам любой сон разъяснит по букве!
— Ну нет, благодарю. Я не собираюсь его толковать. Я в этом сне умер много раз, и каждый раз словно наяву, вот что. Война продолжается, сьор Ихил. И если я еще пару лет назад надеялся, что она когда-нибудь кончится, то теперь я окончательно уверовал, что она кончится только вместе с нами. С Обращенными. Тогда, когда кончимся мы.
Ихил склонил голову к плечу и спросил кротко, задумчиво:
— Вы имеете в виду то, что мы — первопричина всех войн и что лучше застывший и безысходный мир, который полторы тысячи лет давал нам Храм, чем — вот это?.. Чем кипение, неустанная работа и снова разрушение, и снова работа, и прежде всего работа над собой и над тем, что тебя окружает? — Последнюю фразу он выговорил почти вдохновенно. — Так я скажу, опасные речи ведешь, альд Каллиера.
— Леннара нет, кто рассудит? — дерзко ответил альд Каллиера. — Кто рассудит?
— Твой отряд уже полностью на плато, — тихо сказал Ихил. — Прощай, Каллиера. Береги себя и людей. Вернись невредим и с Эльканом, и тогда мы уж разберемся, кому судить, а кому быть осужденным. Помни, что он — личный враг великого Леннара, но еще он из породы Строителей и почти бог для нынешнего поколения, бедного мыслями и талантами, зато богатого бедами…
— Прощай и ты, магистр Ихил. Сделаю, что в моих силах.
Магистр Ихил смотрел ему вслед. У него, как у многих рассеянных и ученых людей, была своеобразная привычка разговаривать вслух с самим собой. Провожая взглядом альда Каллиеру, его высокую фигуру, затянутую в латы, он пробормотал:
— Да, Элькан — важная птица. Сам Леннар удостоил его своим гневом… Непонятно, правда, где Элькан пропадал все это время, но, я думаю, его появление будет очень кстати. Такую карту можно хорошо разыграть. Осталось узнать, что по этому поводу думает новый глава Академии, наш мудрый и предусмотрительный омм-Алькасоол. В конце концов, хоть мы все и корчим из себя людей новой формации, все равно не вытравить эту вековую дикость, заповеданную измельчавшими предками. Никогда мышь из подпола не станет бешеным псом, никогда недавний крестьянин из Ганахиды, или заносчивый альд из Беллоны, или бывший храмовник, писец, или бортник — никогда все мы не сможем стать такими, как Строители… И напрасны все усилия. Леннар велик, но и ему не сдвинуть громаду невежества, предубеждения и косности. Теперь это ясно. Я знаю, я сам такой. Собственно, все мы, Обращенные, — отщепенцы, оторвавшиеся от корней своих пращуров, а что можно ожидать от таких людей? Только раздоров, только войны. Пора заканчивать… Пора заканчивать! — Он вскинул голову и скользнул взглядом по неизмеримо гигантским стенам транспортного отсека. — Если мы не можем осуществить большую мечту Леннара и вернуть наши земли в то состояние, какими они были при Строителях и Первосвященниках — отчего же нам не поддаться слабости и не осуществить свои собственные маленькие мечты? Мечты, вышедшие из детства? Лично я всегда хотел быть градоначальником. Город Ланкарнак мне совершенно подошел бы…
С легким гудением огромное плато, опоясавшееся защитным барьером, пошло вверх. Магистр Ихил смотрел ему вслед, и его круглое лицо смягчалось и становилось все более светлым и радостным, словно сбывалась на его глазах та самая детская мечта, а не две сотни воинов уходили навстречу неизвестности — на испытание, на бой, на гибель.
Глава третья. ПРАВЫЕ И ВИНОВАТЫЕ
— Мне нужно как минимум десять человек, чтобы обеспечивать хотя бы относительную безопасность лагеря! — громко и настойчиво говорил капитан Епанчин. — Кроме того, мне нужна одна из двух имеющихся в нашем распоряжении гравиплатформ, чтобы патрулировать окрестности! Меня вполне устроит малая платформа!
— Люди и оборудование нужны для работ! — отвечал Элькан. — Или вы не желаете понять этой простой истины, капитан?
— То есть вы не предполагаете защищаться, если на нас нападут?
— Я прежде всего ученый. Война не моя стихия, хотя, если потребуется, я возьму в руки оружие, — ответил тот. — Вы, кажется, уже видели, капитан Епанчин, что я довольно недурно им владею.
— Начальник хочет сказать тебе, Епанчин, чтобы ты довольствовался тем, кто у тебя есть и что у тебя есть, — ввинтился в разговор Абу-Керим. — Если на нас нападут сардонары, не помогут ни десять человек, которых ты вытребуешь, ни несчастная гравиплатформа. То же в отношении Обращенных! Старикашки из Дайлема, эти жрецы-заклинатели, ведь уже предрекли нам мучительную смерть в течение ближайших трех суток! Дали, так сказать, информацию к размышлению. Чего ж тебе еще надо? Не отвлекай начальника от серьезных дел!
Капитан Епанчин сделал вид, что не слышал этих слов. В конце концов, Абу-Керим свое получит, пронеслась мысль. Не от собственных землячков, так от этих «диких» гареггинов с их трогательными обычаями вести «хоровод». От сардонаров, от Обращенных…
Работы перешли на новый этап. Элькан отобрал семерых для того, чтобы проникнуть внутрь обнаруженного в толще болот сооружения. Первые же данные выявили, что постройка покоится в котловине на дне этого своеобразного водоема и форма этой котловины максимально приближена к усеченному конусу. Судя по всему, заключенное внутри затопленного болотной жижей конуса сооружение просто провалилось «под землю», после того как были повреждены основная и вспомогательные переборки Уровня. Устремившаяся в провал вода и осыпавшиеся толщи грунта довершили дело. Повреждение резервуаров, содержащих химически активные вещества, вызвало утечку, и пошли процессы, приведшие в итоге к образованию ареала болот, зоны с совершенно особенной флорой и фауной.
Взрезав верхние перекрытия сооружения и начисто снеся, словно гигантской косой, две шишковидные башенки, Элькан закрепил каркас силового поля и нарастил лестницу прямо к прорубленной бреши. Несмотря на то что работы шли уже несколько дней и люди могли привыкнуть к тому, как работают транспортеры, Малая их модификация, все равно, — как только прямо из воздуха начала ткаться витая лестница с опорными площадками в стыках пролетов, несколько уроженцев Корабля вознесли молитву.
— Люди не меняются, — тихо проговорил Гамов, глядя на то, как Лейна становится на одно колено и ее губы шепчут слова истового обращения к неизвестным богам и темным духам этой земли, в то время как у ее бедра покоится средоточие высочайших технологий, плазмоизлучатель «Дитя Молнии».
