Другой юноша как раз работал у радио. Сложная прическа и яркое платье его собеседницы на экране показывали, что связь установлена с центральной станцией, — работавшие в степи носили легкие и короткие комбинезоны. Девушка на экране соединилась с поясной станцией, и скоро в ТВФ башни появилось печальное лицо и маленькая фигурка Миико Эйгоро — главной помощницы Веды Конг. В ее темных раскосых, как у Ляо Лана, глазах появилось радостное удивление, и маленький рот приоткрылся от неожиданности. Секунду спустя на Веду и Дар Ветра смотрело бесстрастное лицо, не выражавшее ничего, кроме делового внимания. Поднявшись наверх, Дар Ветер застал девушку-палеонтолога в оживленной беседе с первым юношей и вышел на кольцевую площадку, окаймлявшую стеклянную комнату. Влажная свежесть утра давно уступила место знойному полдню, стершему яркость красок и мелкие неровности почвы. Степь расстилалась широко, свободно под жарким и чистым небом. Дар Ветер снова вспомнил свою неясную тоску по северной и сырой земле своих предков. Облокотясь на перила зыбкой площадки, бывший заведующий внешними станциями теперь, как никогда раньше, почувствовал сбывшиеся мечты древних людей. Суровая природа отодвинута рукой человека далеко на север, и живительное тепло юга пролилось на эти равнины, когда-то стынувшие под холодными тучами.
Веда Конг вошла в хрустальную комнату и объявила, что дальше их взялся везти радиооператор. Стриженая девушка поблагодарила историка долгим взглядом. Сквозь прозрачную стену была видна широкая спина застывшего в созерцании Дар Ветра.
— Вы задумались, — услышал он позади, — может быть, обо мне?
— Нет, Веда, я думал об одном положении древнеиндийской философии. Оно говорит, что мир не создан для человека, и сам человек только тогда становится велик, когда понимает всю ценность и красоту другой жизни — жизни природы…
— Вы не договорили, и я не понимаю.
— Пожалуй, не договорил. Я бы добавил к этому, что одному лишь человеку дано понимать не только красоту, но и трудные, темные стороны жизни. И одному лишь ему доступна мечта и сила сделать жизнь лучше!
— Я поняла, — тихо сказала Веда и после долгого молчания добавила: — Вы изменились, Ветер.
— Конечно, изменился. Четыре месяца рыть простой лопатой тяжелые камни и полуистлевшие бревна в ваших курганах. Поневоле станешь проще смотреть на жизнь, и ее простые радости сделаются милее…
— Не шутите, Ветер, — нахмурилась Веда, — я говорю серьезно. Когда я узнала вас, командовавшего всей силой Земли, говорившего с дальними мирами… Там, на ваших обсерваториях, вы могли быть сверхъестественным существом древних, как это они называли — богом! А здесь, на нашей простой работе, наравне со многими, вы… — Веда умолкла.
— Что же я, — с любопытством допытывался ее собеседник, — потерял величие? Но что же вы сказали бы, увидев меня тем, кем я был до перехода в Институт астрофизики, — машинистом Спиральной Дороги? В этом тоже меньше величия? Или механиком плодосборных машин в тропиках?
Веда звонко засмеялась.
— Открою вам тайну юной души. В школе третьего цикла я была влюблена в машиниста Спиральной Дороги — никого более могущественного я не могла себе представить… Впрочем, вот идет радиооператор. Едемте, Ветер!
Перед тем как впустить Веду и Дар Ветра в кабину, летчик еще раз осведомился, позволяет ли здоровье обоих вынести большое ускорение прыгающего самолета. Он строго соблюдал правила. Получив вторичный утвердительный ответ, летчик усадил обоих на глубокие сиденья в прозрачном носу аппарата, похожего на громадную дождевую каплю. Веда почувствовала себя очень неудобно: сиденья запрокинулись назад в задранном вверх корпусе. Зазвенел сигнальный гонг, могучая пружина швырнула самолет почти отвесно вверх, тело Веды медленно погрузилось в глубь кресла, точно в упругую жидкость. Дар Ветер с усилием повернул голову, чтобы ободряюще улыбнуться Веде. Летчик включил двигатель. Рев, давящая тяжесть во всем теле, и каплеобразный самолет понесся, описывая дугу на высоте двадцати трех тысяч метров. Казалось, прошло всего несколько минут, а путешественники с ослабевшими коленями уже выходили перед своими домиками в приалтайских степях, и летчик махал им рукой, требуя отойти подальше. Дар Ветер сообразил, что двигатель придется включить от самой земли. Здесь не было катапульты, как на базе. Он помчался, увлекая Веду, навстречу легко бежавшей Миико Эйгоро. Женщины обнялись, как после долгой разлуки.
Глава V
КОНЬ НА ДНЕ МОРСКОМ
Море, теплое, прозрачное, едва колыхало свои поразительно яркие зелено-голубые волны. Дар Ветер медленно вошел по самую шею и широко раскинул руки — старался утвердиться на покатом дне. Глядя поверх пологих волн на сверкающую даль, он снова чувствовал себя растворяющимся в море и сам становился частью необъятной стихии. Сюда, в море, он принес давно сдерживаемую печаль. Печаль разлуки с захватывающим величием космоса, с безграничным океаном познания и мысли, с суровой сосредоточенностью каждого дня жизни. Теперь его существование было совсем другим. Возраставшая любовь к Веде скрашивала дни непривычной работы и грустную свободу размышлений отлично натренированного мозга. С энтузиазмом ученика он погрузился в исторические исследования. Река времени, отраженная в его мыслях, помогла совладать с переменой жизни. Он был благодарен Веде Конг за то, что та с достойной ее чуткостью устроила путешествие на винтолете в страну, преображенную трудом человека. Как и в огромности моря, в величии земных работ собственные утраты мельчали. Дар Ветер примирялся с непоправимым, которое всегда наиболее трудно дается смирению человека…
Тихий полудетский голос окликнул его. Он узнал Миико и, взмахнув руками, лег на спину, поджидая маленькую девушку. Она стремительно бросилась в море. С ее жестких смоляных волос скатывались крупные капли, а желтоватое смуглое тело под тонким слоем воды казалось зеленым. Они поплыли рядом навстречу солнцу, к одинокому пустынному островку, поднимавшемуся черным бугром в километре от берега. Все дети эры Кольца вырастали на море отличными пловцами, а Дар Ветер обладал еще врожденными способностями. Сначала он плыл, не торопясь, из опасения, что Миико устанет, но девушка скользила рядом легко и беспечно. Дар Ветер заспешил, несколько озадаченный искусством Миико. Но даже когда он понесся изо всех сил, Миико не отставала, а ее неподвижное милое личико оставалось по-прежнему спокойным. Послышался глухой плеск волн с мористой стороны острова. Дар Ветер перевернулся на спину, а разогнавшаяся девушка описала круг и вернулась к нему.
