Прищурившись, Пол смотрел на эту живописно-колониальную сценку и представил себе, что они с Анитой живут в отдаленном закоулке страны, в глуши, где ближайший сосед находится в двадцати восьми милях от них. Она сама варит дома мыло, делает свечи и вяжет грубые шерстяные вещи в ожидании надвигающейся суровой зимы, а он отливает пули, чтобы застрелить медведя, мясо которого избавит их от голода. Сосредоточив все свое внимание на этой картине, Пол сумел даже вызвать в себе чувство благодарности к Аните за ее присутствие здесь, благодарность богу за женщину, которая находится рядом с ним и помогает в ошеломляющем количестве работы, необходимой для того, чтобы просто выжить. И когда он в своих мечтах притащил Аните добытого медведя, а она разделала и засолила тушу, он почувствовал колоссальный подъем — вот они вдвоем своими мышцами и умом отбили целую гору доброго красного мяса у этого негостеприимного мира. И он отольет еще много пуль, а она наварит мыла и наделает свечей из медвежьего жира, пока, наконец, поздним вечером они не свалятся рядом на вязанку соломы в углу, потные и чертовски усталые, и будут любить друг друга, а потом спать крепким сном до самого холодного рассвета…
«Урдл-урдл-урдл, — булькала автоматическая стиральная машина. — Урдл-урдл-ур-далл!!»
Пол неохотно окинул взглядом остальную часть комнаты, где в кожаном кресле сидела Анита перед фальшивыми полками вишневого цвета, скрывавшими гладильную доску. Сейчас гладильная доска была выкачена из-за полок, которые снаружи представляли собой целый фасад из ящиков и дверец, напоминающий маленький гараж для гладильного оборудования. Дверцы углового отделения были открыты. За ними находился экран телевизора, на который внимательно смотрела Анита. На экране доктор как раз говорил старой леди, что ее внук будет парализован от пояса и ниже на всю жизнь.
«Урдл-урдл-урдл», — продолжала бормотать стиральная машина. Анита не обращала на нее внимания. «Дзз-зз! Тарк!»— зазвенели колокольчики. Но Анита продолжала игнорировать их. «Азззззз! Фрумп!» Верхушка стиральной машины отскочила, и коробка с сухим бельем выскользнула оттуда, как большая хризантема, белая, благоухающая и безукоризненно чистая.
— Хелло! — сказал Пол.
Анита знаком показала ему, чтобы он молчал, пока не кончится передача, а это означало — и рекламные передачи тоже.
— Хорошо, — наконец сказала она и выключила телевизор. — Твой синий костюм лежит на кровати.
— Да? А зачем?
— То есть как это «зачем»? Для того чтобы идти к Кронерам.
— А ты откуда знаешь?
— Лоусон Шеферд позвонил и сказал мне.
— Чертовски мило с его стороны.
— Это мило со стороны любого — сказать мне, что происходит, если ты сам не делаешь этого.
— А что еще он сказал?
— Он полагает, что вы с Финнерти отлично провели время, судя по тому, как ужасно ты выглядел сегодня.
— По-видимому, он знает об этом больше меня.
Анита зажгла сигарету, красиво отшвырнула спичку и покосилась на Пола сквозь выпущенные носом струйки дыма.
— Там были девушки, Пол?
— Можно сказать, были. Марта и Барбара. Только не спрашивай меня, кто с кем был.
— Был?
— Сидел.
Она сгорбилась в кресле, спокойно поглядела в окно, раскуривая сигарету короткими сильными затяжками, глаза ее увлажнились при драматическом пошмыгивании носа.
— Ты и не обязан говорить мне, если тебе не хочется.
— Говорить я не буду просто потому, что не помню. — Он усмехнулся. — Одну звали Барбара, а вторую звали Марта, а все остальное, как говорится, покрыто мраком.
— Значит, ты не знаешь, что случилось? Я говорю, значит, могло произойти все что угодно.
Улыбка сошла с его лица.
— Я говорю, что все действительно было покрыто мраком и ничего не могло произойти. Я лежал как тряпка, свернувшись в кабине.
— И ты ничего не помнишь?
— Я помню человека по имени Элфи, который зарабатывает себе на жизнь при помощи телевизора; человека по имени Люк Люббок, который может быть чем угодно в зависимости от костюма; проповедника, которого тошнит, когда он наблюдает, как весь мир валится ко всем чертям, и…
— И Барбару с Мартой.
— И Барбару с Мартой. И еще парады — да, боже мой, ведь там еще были и парады.
— Тебе стало лучше?
— Нет. Но тебе должно стать лучше, потому что Финнерти, кажется, нашел себе новый дом и нового друга.
— Слава богу и на этом. Я хочу, чтобы сегодня вечером ты объяснил Кронеру, что Финнерти просто злоупотребил нашим гостеприимством и что мы так же недовольны им, как и все остальные.
— Это не совсем соответствует действительности.
— Ну что ж, держи тогда это про себя, если уж он так тебе нравится.
Она подняла крышку своего бюро, где составляла ежедневные меню и вела запись домашним расходам, сверяв свои записи с поступающими из банка счетами, и вытащила оттуда три листка бумаги.
— Я знаю, что ты считаешь меня глупой, но иногда стоит немного побеспокоиться, чтобы все шло по-хорошему, Пол.
На бумаге были записаны какие-то, тезисы с основными разделами, пронумерованными римскими цифрами и с под-под-под и подразделами, помеченными маленькими буквами. С полным сознанием, что его головная боль набирает все большую силу, он наугад выбрал раздел III, А, I, а): «Не кури. Кронер пытается бросить курить».
— Может быть, имело бы смысл прочесть это вслух, — сказала Анита.
— Может быть, будет лучше, если я прочитаю это в одиночестве, когда ничто не будет меня отвлекать.
— На это у меня ушел почти весь день.
— Еще бы. Это самая обстоятельная работа из всех сделанных тобой. Спасибо, милая, я просто в восторге.
— Я люблю тебя, Пол.
— Я люблю тебя, Анита.
— Милый, а что касается Марты и Барбары…
— Даю тебе слово, я и не коснулся их.
— Я хотела только спросить, видел ли кто-нибудь тебя с ними?
— Полагаю, что видели, но не те люди, которые могли бы причинить мне какой-нибудь вред, Шеферд-то уж конечно, не видел.
— Если бы это дошло до Кронера, то я просто не знала бы, что и делать. Он может посмеяться над выпивкой, но что касается женщин…
— Я спал с Барбарой, — внезапно сказал Пол.
— Я так и думала. Но это твое личное дело.
По-видимому, она уже устала от разговора и теперь с нетерпением поглядывала на экран телевизора.
— И Шеферд видел, как я спускался из номеров с ней.
— Пол!
— Шучу.
Она приложила руку к сердцу.
— Ох, слава богу.
— «Любовь летом», — сказал Пол, пытливо приглядываясь к экрану.
