- Мне нужно освободить грузовик от пошлин, толстяк.
- Регистрационные документы имеются?
При этом он перебирает своими пальцами-сардельками, отягощенными золотыми перстнями. Чует, гад, бабки. Бросаю документы на стол.
- Хорошо. Это будет стоить четыре тысячи франков.
- Это что еще за дела? Удваиваешь цены?
Толстяк гаденько усмехается.
- Выдавливать у тебя бабки, Чарли, это сплошное удовольствие. Но ведь ты всегда все можешь оформить и официально. Только это будет тебе стоить всего лишь шестьдесят тысяч франков.
Самое паршивое, что эта куча жира на сто процентов права.
- Ладно, за работу, заполняй свои формуляры, не люблю я долго торчать в твоей конторе.
- Тебе не нравится мой кабинет?
- По мне, так тут воняет.
На сей раз он оскорблен.
- Не забывай, что разговариваешь с малийским государственным служащим. Это могло бы тебе дорого стоить.
- Мне это уже и так дорого стоит. И вбей себе в башку, что только лишь по причине твоего высокой должности я не набил тебе харю. В тот день, когда тебя выкинут, ожидай пинка в задницу и от меня. Ну давай уже, хлопай свои печати, я плачу тебе достаточно много, чтобы не терять времени понапрасну.
Он не находит ответа и, опасаясь, что его сотрудники услышат мои крики, в конце концов укладывает перед собой бланки освобождения от таможенных пошлин и штампует на них печати. Правда, это не мешает ему провозглашать следующие комментарии:
- Такие как ты разрушают экономику страны.
- Заткнись, толстяк.
- Вот такие вот спекулянты и контрабандисты...
- Я тебе уже сказал, заткнись и пиши.
Для его страны я делаю гораздо больше, чем этот жирный взяточник. Но я не стану тут читать ему лекции. Плачу, размышляя над тем, какого черта приходится терпеть эту сволочь. Коррупция африканских чиновников, которая раньше меня забавляла, теперь начинает мне выходить боком. Так что бросаю банкноты ему на стол и сматываюсь.
***
Когда я приезжаю домой, еще не остыв от разговора с жирной свиньей, нос в нос сталкиваюсь с другим толстяком. Ахмед впустил полицейского шефа. Он чуточку менее жирный, чем тот, потому что его пост не позволяет ему воровать столько же.
Он заверяет меня, что крайне рад нашей встрече. Обрываю все эти любезности, вытаскивая банкноту. Полицейский делает оскорбленный вид, но у меня нет желания терять на него время. Этот громадный негр ведет со мной добродушно, но в своем комиссариате делается истинным сукиным сыном. Громадные лопаты, служащие ему вместо рук, пользуются дурной славой среди населения Сегу. Как-то раз Ахмед имел возможность перевязывать двух нищих, которые прошли через его контору, и я лично мог удостовериться в величине ущерба. Только негр может пережить подобные побои. Ах, насколько была бы прекрасней Африка без этих сволочных чиновников!
Этот в прошлом был сержантом французской армии. Если позволить ему говорить, он снова и снова будет талдычить мне про парад 14 июля. Но сейчас он переступает с ноги на ногу, понимая, что времени на болтовню нет.
- Мсье Чарли, очень скоро мой брат женится.
- Снова? Ты же вечно рассказываешь одну и ту же историю.
- Нет. На сей раз это как раз мой брат "тот-самый-отец-та-самая-мать".
О! Это уже дело серьезное. Африканцы трахаются где ни попадя, так что в результате у каждого полно братьев. Но вот "тот-самый-отец-та-самая-мать" - это уже настоящий, намного важнее, чем "та-самая-мать". Даю ему пятьсот франков. Африканец всегда прячет в карман появляющиеся перед ним деньги, но мой собеседник явно разочарован.
- Мсье Чарли...
- Нет, нет, хватит. Поищи себе блядей подешевле.
Все прекрасно знают, что главный полицейский в Сегу трахается как кролик. Я-то знаю, что "no money no fuck", но это уже его дело.
- Ну ладно, уматывай.
Тот все понимает и выходит с тысячей поклонов и униженных улыбочек. Скорее всего, он меня тоже не слишком-то любит. В Африке никакая не тайна, чтобы быстро богатеть, а прежде всего - не иметь проблем, нужно раздавать деньги всем чиновникам в собственной зоне действий. Раз уж заплатил однажды, необходимо платить постоянно. Мне это тоже было известно, но я совершил ту ошибку, ибо, в желании немедленного успеха, я с самого начала начал платить много. Теперь они только и ждут какой-нибудь ошибки с моей стороны, и я знаю, что если у меня когда-нибудь и будут неприятности, то исключительно из-за них.
***
Видимо, мне сегодня было заранее предписано не отдохнуть. Буквально через пару минут приезжает француз относительно грузовичка для перевозки скота.
Предлагаю ему присесть. Он вытаскивает чековую книжку.
- Никаких чеков.
Парень замирает с повисшей в воздухе авторучкой. Видя мое раздражение, Джеки пытается затушевать все дело и предлагает, чтобы Этьен все устроил инкассо. Когда мы доходим до взаимопонимания, фермер, до которого еще не дошло, что у меня сегодня просто неподходящий день, спрашивает, какие гарантии я могу ему предоставить.
- Гарантии? Какие сам себе нарисуешь! Я тебе устраиваю освобождение от пошлин, а ты мне морочишь голову какими-то гарантиями?
И я начал кричать. Вообще-то, я очень плохой продавец. Мое дело - это переезд через пустыню, но не дипломатия. Бородач просто испуган. Оставляю Джеки довести дело до конца. Тот спокойно представляет наши аргументы, и в конце концов тот может сказать лишь то, что понял. Когда, наконец, мы забываем о деле, он уезжает. Присоединившиеся к нам Шотар и Пейрус неплохо позабавились. Зато мне Африка уже сидит в печенках...
***
- Ну что, ребята, едем.
- Уже?
- Да, завтра у нас самолет из Бамако.
- Добрый день, шеф Чарли.
- Добрый день, шеф Чарли.
Две черные рожи, на которых выделяются огромные круглые глаза, робко появляются из-за двери. Это меня пришли поприветствовать два моих местных жестянщика. Я улыбаюсь им, так что лица веселеют, и они оба решаются войти.
Большую часть жизни они провели в Гане. Я же слямзил их у малийского жестянщика, который выжимал из парней последние соки, и с тех пор они работают у меня, в нашей фирменной мастерской. Они братья, и их практически невозможно различить. Один чуточку толще, вот и все. Фамилии у них такие, что и не выговоришь - Бобобабибо - а кроме того, подобные имена, поэтому я назвал их просто: Раз и Два. Эти прозвища им очень нравятся.
Этих ребят мы любим. Их наивная прямолинейность действует освежающе. Поскольку они уже неоднократно просили меня взять их во Францию, чтобы просто попутешествовать, я говорю им:
- Так, ребята, выезжаем. В Европу отправляемся. Хотите ехать с нами?
С моей стороны это, считай, шутка. На самом деле я и не собирался забирать этих двоих малолеток, которые работают и вправду неплохо, но никогда не выезжали из буша, пускай даже для того, чтобы прокатиться с конвоем. Но эти их две улыбки от уха до уха, спонтанная и простая радость, рисующаяся на лицах, уже не позволяют мне отступить.
