Съехавшиеся в лаборатории академики-атомники, повторив работу, проделанную много раз Горновым и -его коллективом, получили тот же результат: койперит за несколько лет лежания в сером здании не изменил своих свс-йств. Выяснилось также, что способы проверки непроницаемости кассет вполне надежны и гарантируют безопасность применения койпррита для получения ядерного горючего.
В то время, как физики атомного ядра устремили все свое внимание на койперит и на изоляционные коробки Горнова, ища в них причину взрыва на "Арктике", в печати выступили со своей гипотезой ученые из других областей науки - астрономы и физики космических лучей. Они направили мысль и искания по другой дороге.
Они указали на силы космического происхождения.
Дело в том, что в день взрыва на самолете "Арктика" земля проходила близко от звезды 2327. В эти дни все высокогорные станции наблюдения космических лучей обнаружили, так называемые, жесткие ливни, состоящие из групп частиц с огромнейшей энергией. В составе космических лучей, кроме известных ранее частиц (электронов и мезотонов), было найдено большое число новых частиц, обладающих необыкновенной силы свойством ионировать воздух. Были ли то протоны (ядра водорода) или это были еще неизученные частицы космических лучей - вопрос остался пока невыясненным. Возможно в нашу атмосферу, - говорили эти ученые, влетели из космического мира потоки новых частиц.
Этим объяснялись наблюдаемые в тот день небывалые по силе электромагнитные штормы, необычно яркие полярные сияния, нарушение радиопередач, отмеченные. всюду, и целый ряд других явлений.
Стенки кассет, предложенных академиком Горновым, вероятно, не оградили койперит от этих частиц.
Это же объяснение высказал Рейкин еще там, в ущельи Дор-Ньера,- и теперь он считал, что объяснение катастрофы найдено.
Но гипотеза эта не вносила успокоения. Ведь если это так, то и в дальнейшем могут происходить расщепления ядер койперита в кассетах.
Волнения и споры были в центре внимания ученых.
Среди друзей Горнова разговоры были только об этом.
Вера Александровна с страстным вниманием прислушивалась к ним. Она не могла забыть последние минуты жизни Исатая. Непонятное слово, которое он силился выговорить - "дневсей", - звучало как что-то роковое и таинственное. Она была уверена, что Исатай знал что-то такое, что разом раскрыло бы секрет взрыва.
Виктор Николаевич и сам думал так же. Петриченко, наоборот, отрицал всякую связь между взрывами и состоянием Исатая, слово "дневсей" приводило его в ярость.
- Ерунда, - с раздражением говорил он. - Надо искать новые методы испытания и отбора кассет, а не заниматься разгадыванием каких-то загадок. Слово "дневсей" бессмысленно. Это несвязные звуки, вылетевшие из груди умирающего.
- Но если бы ты видел тогда Исатая, - горячо убеждала его Вера Александровна, - если бы видел то усилие, с каким он хотел во что бы то ни стало раскрыть какую-то тайну, тот ужас и отчаяние, которое он переживал. Ужас не перед смертью, а перед тайной, перед тем, что он не может открыть ее. Если бы ты видел все это, ты не умом, а сердцем понял бы, что это не бред, что действительно существует какая-то тайна, поверил бы, что слова о могущих быть катастро.фах и "дневсей" не были бредом.
Петриченко только что вернулся с подводного участка. Со всей присущей ему энергией он устремился в исследование и опыты, чтобы, доказав техническую возможность использования койперита, снова вернуться на строительство.
Он уже не говорил о риске, как четыре года назад, а сам убеждал Горнова провести тот или другой опасный метод работы.
Там под водой стоят машины-гиганты, которые готовы начать поднимать из морских глубин атлантические воды. Эти машины требуют ядерное горючее, и он с нетерпением ждал того момента, когда задвигаются огромные лопасти водоподъемных башен.
Как только будет закончена работа в лаборатории, он снова помчится туда.
Горнов отклонял его рискованные предложения.
- Четыре года назад, когда шло открытие койперита, я рисковал собой, тобой, моими помощниками и лабораторией, - отвечал он. - Теперь мы рискуем сорвать смелые, огромные планы, которые уже приняты или разрабатываются в Москве. Новый Гольфстрям будет достроен и пущен в действие, хотя и в меньшей против проекта мощности. Но за ним пойдут строительства второй и третьей очереди - отепление зоны вечной мерзлоты во всей Сибири. Решение этой хозяйственной проблемы потребует огромных количеств энергии. Койперит будет очень нужен, и мы должны очень тщательно проверить кассеты. Всякая спешка, горячность в таком деле вредны...
Вскоре после этого разговора в Чинк-Урт приехала экспертная комисия.
Как-то вечером, когда все работники лаборатории собрались в доме Академии наук, в комнату вошел профессор, член комиссии.
Разговаривая с одним из своих коллег, он сказал между прочим:
- Я нашел чей-то дневник в сейфе.
Вера Александровна была недалеко.
- Дневник в сейфе?!..-повернувшись и испуганно взглянув на профессора, спросила она. - Извините, пожалуйста... - И не слушая ничего больше, в необычайном волнении подбежала к мужу.
- Витя, - теперь мне понятно, что хотел сказать Исатай... Это слово "дневсей". Да, да... Я знаю... "Дневсей" - это днев-ник в сей-фе, - с расстановкой проговорила она. - Понимаешь, дневник.
- Погоди, милая. Я ничего не понимаю. Какой дневник? В каком сейфе?
Профессор был удивлен, когда к нему подошли Горновы.
- О каком дневнике вы говорили, профессор? Где он? - спросил Виктор Николаевич.
Глядя на взволнованное лицо Горновой, профессор добродушно усмехнулся.
- Будьте спокойны, я не прочел в дневнике ни одного слова. Я отложил его в сторону. Мне понадобились в архиве некоторые справки по койпериту, я заглянул в сейф. И там наткнулся на толстую тетрадь с надписью "Дневник".
- Где, где вы его обнаружили? В каком кабинете? - спросил Горнов, не менее взволнованный, чем его жена.
Профессор назвал номер комнаты и номер сейфа. Поблагодарив, Горновы торопливо направились в дальний блок серого здания, где находился обширный архив научно-исследовательского института.
ДНЕВНИК ИСАТАЯ САБИРОВА
Ночь нависла над каменным плато Чинк-Урта. Вдали темнел массив серого здания, на шпиле высоко в небе светилась и мигала золотая звездочка. С черных столбов, широким кольцом окружавших лабораторию, оскалив зубы, смотрели черепа, горели фосфорическим светом грозные надписи: "Не подходи! Смертельно!" Слышалось тихое жужжание электромагнитного кольца.
Пройдя по бесконечным коридорам серого здания" Горновы вошли в зал, где хранился архив.
Виктор Николаевич молча открыл указанный профессором сейф. Там лежали пустые кассеты, а на них толстая тетрадь.
