Она попалась ангелу рано утром. Минуя гористые ущелья, поросшие драценовыми деревцами, Маргарет увидела каменоломни, в которых некогда по её приказу добывали камень — базальт. Его использовали для строительства особенного сооружения — гигантской плотины, от которой шли в её город пресные воды. Именно она снабжала поля и сады Мариба чистой водой. Это был грандиозный проект, благодаря которому на месте песчаной пустыни возник легендарный город царицы Савской. Не посмотреть на плотину она не могла.
Плотина копила в себе не воды реки, а дождевую воду — её собирали при помощи хитроумных приспособлений со всех окрестных гор. Выпадающая в сезон дождей небесная влага собиралась в многочисленные каменные каналы, проточенные в каждом изгибе каждой из гор. Накапливаясь во временных резервуарах, она далее текла по всё более расширяющимся руслам и собиралась в огромном искусственном озере.
Две стороны огромного хранилища воды образовывали крутые склоны гор, а с третьей округлялась высокая плотина, искусно сложенная из безупречных блоков. Ширина этой стены была около шестисот метров, а высота — 15 метров. Сама плотина имела наверху широкую прогулочную полосу, окаймлённую с двух сторон каменными перилами. Оттуда можно было любоваться солнцем, восходящим над Марибом, или смотреть в рукотворное озеро, о котором шла слава по всем соседним государствам о мудрости царицы Савской, хотя проект был отнюдь не её заслугой. Она лишь сумела организовать строительство. Да, именно это было её силой и её славой — влияние и власть, посредством которой она преобразовывала вокруг себя сам мир. Именно это, а не дурацкие загадки с их сексуально-извращённым вкусом.
Вода от плотины отводилась в город, во дворцы, сады и плантации по двум шлюзам, которые сами по себе были великим изобретением древнего ума, являясь с тем подлинным произведением искусства. А далее сеть каналов разветвлялась, регулировалась, содержалась. Вся эта могучая система давала не только воду, но и работу людям, которые обслуживали плотину, чистили, жили при ней. Это была подлинная река жизни. Вот на неё-то и захотела взглянуть Маргарет.
Она спускалась на широкую стену, безупречной дугой соединяющую две высокие горы, и хранящую огромный треугольник искусственного моря. Ей вспомнилось, как когда-то она пышно выезжала со своими придворными и гостями для посещения плотины, чтобы поразить все взоры зрелищем имперского великолепия. Она ехала тогда на редком белом слоне, покачиваясь в такт движению животного в открытой кибитке на его спине, и опахала из павлиньего пера торжественно кивали с каждым шагом. И вот теперь царица Савская возвращается в свою покинутую страну оборвышем в краденых лохмотьях, голодная и разочарованная своей жизнью.
Едва босые ноги Маргарет коснулись плит, она сразу же почувствовала, что вернулась туда, о чём грезила все эти десять лет. Да, это была её плотина, когда-то она здесь гуляла, заглядывая в глубокие синие воды, слушая гул шлюзов и глядя, как вода утекает широкой рекой по рукотворным руслам. О, да, она помнит эти камни, тщательную мраморную облицовку, резные зубцы стен, лестницу и два портика на двух концах плотины. Однажды придёт день, когда толпа варваров, которые вообразили себя хозяевами мира, явятся сюда и уничтожат средоточие жизни в Сабее — её плотину. Тогда пески занесут прекрасные сады, плантации, дворцы и храмы. В тот день придёт на мир владычество наглых разноговорящих племён, которые будут считать себя римлянами потому, что построят свои дома на могилах этрусков.
Руки Маргарет благоговейно легли на прохладный камень, и она с волнением взглянула в синюю бездну под стеной, чтобы убедиться, что память её не обманула, и чувство восхищения своим творением сильно, как прежде. Она вернулась, о боги Сабеи, она вернулась!
Лёгкий звук за спиной, толчок воздуха в лопатки и яркое сияние, распространившееся так, словно кусок солнца упал на землю.
— Я знал, что ты отправишься сюда. — сказал ей прекрасный ангел с торжеством в голосе и яростью во взгляде.
Маргарет застыла, обернувшись к нему и прижавшись спиной к каменному зубцу. Она быстро просчитывала одну вероятность за другой, придумывая и отметая версии как бегства, так и битвы. Уходить просто по воздуху бессмысленно — он летает быстрее птицы. Драться — ещё не факт, что она с ним справится. Осталось последнее — прибегнуть к Силе и исчезнуть. Но в этом случае ей придётся делать это всякий раз, когда они её загонят.
— Чего ты пристал ко мне? — спросила она, глядя в эти золотые глаза. — Чего я тебе сделала?
— Оставь царя в покое. — ответил голос, похожий на звон медных литавр. — Не преследуй Соломона.
— С чего ты взял, что я его преследую?
— Не лги! — вскричал ангел. — Я видел, как ты его искала! Ты, образ совращения! Ты, бесовское создание! Это ты ночами рыщешь с зелёными глазами и распущенными волосами — точно так же, как сейчас!
— Если ты про фиги, которые я стащила в саду под Ецион-Гавером… — удивлённо заговорила Маргарет.
— Ты созналась! Тот человек, которого ты погубила, сказал перед смертью, что ты трясла смоковничное дерево!
— Он умер?! — изумилась Маргарет. — Но я ничего ему не сделала!
— Достаточно. — холодно сказал ангел. — Я обещаю, что не трону тебя только в одном случае: если ты останешься в своей Сабее и перестанешь искать царя Соломона. Напрасно ты рыскаешь во тьме — никто тебе не скажет, куда отправился царь.
Она молчала, глядя на своего противника — так получилось не по её желанию и вине, что это восхитительное создание видит в ней смертельного врага. Если он как-то узнает, что она всё-таки вернулась к каравану и говорила с Иохананом-бен-Бараком, и тот выболтал ей эту страшную тайну, ей придётся либо спасаться бегством, либо принимать бой, потому что они начнут загонять её всей стаей.
— Я обещаю. — сказала Маргарет.
В тот миг, когда она говорила это, то верила сама себе. Да, как это ни прискорбно, ей придётся отказаться от надежды видеть Соломона. Когда эти тяжкие слова упали между ней и ангелом, она как будто оторвала сама себе половину сердца. Оказаться в мире своей мечты и не повидаться с Соломоном — Боже, что за несправедливость! И всё из-за того, что про неё насочиняли нелепых историй, глупых сказок, противоречивого вранья!
Она знакома с этой спесивой древнеиудейской традицией — осуждать всё то, чего эти мудрые учителя не в силах понять! Она прочитала множество маразматических извращений, которые приписывали ей в многочисленных талмудах, мидрашах, агадах! О, да — иудейская праведность обвиняла царицу Савскую во всех последующих грехах Соломона, в его старческом сладострастии, в слабоумных языческих обрядах, которыми он в преддверии своей кончины наводнил дворец! Но ни одна из жён-язычниц не удостоилась такого посмертного гонения, как царица Савская — из-за того, что он никак не мог утешиться её потерей.
