— Их не будет?
— Похоже, нет.
— Почему?
— Не знаю, почему, — сказал он. — Не знаю. Но нам придется выбираться самим.
— Тогда, — сказала я, — нам лучше найти воду. Наполнить флягу. Потом у нас может не остаться на это времени.
Еще я подумала, что, если идти по воде, они могут и не учуять нас — проще будет убраться отсюда.
— Видишь, — я махнула рукой в южном направлении, — вон там…
Трава там была еще выше, над ней качались метелки камыша и было видно, как поблескивает в темноте вода, когда ветер морщит гладкую поверхность.
— И уходить нам лучше в ту сторону. Там начинаются плавни. Кочевые не очень-то любят воду. Они, по-моему, и плавать не умеют.
Улисс неуверенно сказал:
— Хорошо. Попробуем… Но сперва…
— Сперва нужно убрать лучников.
Если он так же хорошо владеет ножом, как рукой, может, нам еще и повезет. Никакое стреляющее огнем оружие тут не годится — ночью с холма вспышку будет видно издалека.
* * *
Если у часовых и имелся сигнальный фонарь, то он был накрыт каким-то колпаком, потому что поблизости от лагеря я не заметила никаких других огней; но сам лагерь был залит светом костров и факелов; кочевых было так много, что им нечего было бояться; никто не рискнул бы напасть на них, даже ради добычи. Доносились голоса и смех, цепочки огней бродили между палатками, табун лошадей пасся на заливном лугу у самой воды, охраняемый огромными лохматыми собаками кочевых и несколькими мальчишками, которых для того и взяли с собой. Лошади фыркали, втягивая непривычно влажный воздух, и порою то одна, то другая заходила в воду и начинала носиться галопом по мелководью, поднимая столбы брызг. Никогда раньше кочевые не заходили сюда — разве что отдельные небольшие отряды; молодые мужчины, которые хотят доказать свою доблесть, но сейчас, похоже, целое племя стронулось с места — если они решат остаться здесь, в этом изобильном краю, речным жителям придется туго, да и те Дома, что окажутся зажаты между Рекой и Степью, тоже вряд ли уцелеют; обычный порядок вещей нарушился, и мир изменился в один миг.
Вода окружала лагерь с трех сторон — должно быть, так им казалось безопаснее, хотя на деле мелководье не слишком серьезная преграда для любого из местных жителей; со стороны суши его прикрывала дубовая роща, утонувшая в густой листве, и холм, на котором, должно быть, расположились невидимые часовые.
Я обернулась к Улиссу:
— Ты не передумал?
Он коротко сказал:
— Нет.
— Может, подождать до следующей ночи? За это время можно будет выследить, где они держат пленных, да и где их посты — тоже.
— Нет, — торопливо ответил он, — нет… нам нельзя медлить… завтра может быть уже поздно, да и…
— Что с ней может случиться, кроме того, что уже случилось? Если она не будет слишком уж несговорчива, то останется жива и здорова — во всяком случае, до завтра.
Кочевые бабы ревнивы как кошки — если какой-нибудь из них покажется, что кто-то из их мужчин чересчур уж положил глаз на Диану, они вполне могут расцарапать ей лицо, или вырвать клок волос; но от этого, опять же не умирают…
Он сказал:
— Ты не понимаешь.
Прозвучало это скорее печально, чем снисходительно, но я все равно обиделась.
— Куда уж мне. Ладно. Пошли, что ли?
Улисс порылся в сумке и протянул мне какую-то тряпочку, сложенную в несколько раз.
— Погоди. Возьми вот это.
— Что это?
— Фильтр. Приложишь ко рту и будешь через него дышать — я попробую успокоить их снотворным газом. Жаль, баллончик маленький. Будь это внутри помещения…
— Проще было бы перерезать им глотки, — заметила я.
Два раза я своими глазами видела действие вот этих штук, но все равно им не доверяю.
Он сказал:
— Опять ты за свое. Почему бы не попробовать хоть раз обойтись без убийства?
— Зачем?
— А зачем вообще лезть на холм? Мы могли бы подойти по воде.
Я вздохнула.
— Улисс, мы не смогли бы подойти по воде. Нас тут же учуют собаки.
— Да, — сказал он, — да, пожалуй…
…Скорее всего они поставили часовых на холм, потому что опасались нападения со стороны степи других крупных отрядов — теперь и сами они со всем награбленным добром представляли желанную добычу.
Подул слабый ветер, небо заволокло тучами и стало совсем темно; нам же легче — мы растворились в ночи, тогда как огни в лагере, казалось, светили еще ярче. Земля в роще сплошь была покрыта прошлогодней опавшей листвой, но наши осторожные шаги терялись в шорохе, который поднимал снующий меж листьев ветер.
По мере продвижения к верхушке холма, роща редела; теперь мы крались почти ползком. Из низины доносились громкие голоса и смех, но здесь было тихо — часовые знали свое дело; сколько я ни прислушивалась, я не уловила ни переговоров, ни движений. Потом заметила смутное светящееся пятно — фонарь, накрытый сплетенным из лозы колпачком. Размытая тень, которая качнулась рядом с ним была единственным признаком того, что на верхушке холма кто-то был.
Я приподняла голову, вглядываясь во тьму. Ветер дул от нас в их сторону. Паршиво.
И тут же Улисс шепотом сказал:
— Хорошо, что ветер дует в том направлении. Газ подействует быстрее.
Мы все еще находились довольно далеко от вершины, когда они услышали нас — или учуяли. Раздался негромкий гортанный оклик, и неясная тень метнулась в сторону. Фонарь они так и не открыли.
Побоялись, что превратятся в легко доступные мишени? Или что свет сослужит им дурную службу, высветив лишь крохотный участок холма и превратив остальное в непроницаемое черное покрывало?
Пока они не убедятся в том, какая именно опасность им угрожает, они не станут сигналить — в конце концов на склоне холма вполне могли быть норы каких-то крупных животных; кто-нибудь — волк или лиса возвращались с ночной добычей…
Улисс сказал мне, по-прежнему шепотом:
— Надень маску.
И, в свою очередь, прижав ко рту кусок полотна, откупорил сосуд с газом и, привстав, бросил его на вершину. Я увидела, как он кувыркается в воздухе, испуская струю зеленоватого дыма. Улисс упал обратно на землю — рядом с ним дрожала оперенная стрела.
— Ну и реакция у них! — изумленно проговорил он.
Дышать сквозь защитную маску было неудобно — она была пропитана какой-то дрянью с резким острым запахом. Я на миг задержала дыханье и спросила:
— Долго еще?
Улисс смотрел на светящийся круг на запястье — этой штукой Звездные определяют время, наконец сказал:
— Порядок. Пошли.
И мы полезли наверх, на всякий случай пригнувшись. Но больше выстрелов не последовало.