В темноте раздался звук тяжелых оплеух, отчаянные визги, и жалобные всхлипывания доносчика. Черномору с трудом удалось установить порядок, огрев в темноте палицей наиболее ретивых, кто под руку подвернулся.
Зажгли лучины, и я увидел, что побитый Ярыжка сидит на полу, на лбу у него вздувается здоровая шишка, а глаз быстро заплывает.
- Ты что ж это палицей по бабашке лупишь?! - возмутился Буян, осторожно трогая громадную шишку на голове, грозя кулаком Черномору, который стоял на стойке, важно выпятив круглый живот.
- А ты не бузи! - пригрозил ему сверху грозный бородач. - Хочешь, чтобы тебе за вот этого доносчика голову снесли?!
- Что я такого сделал?! Я всё сделал, как ты велел. Ты сказал отпусти, я сразу же и отпустил, - хитро улыбаясь в рыжие усы, оправдывался Буян, в этот момент удивительно напоминавший шкодливого рыжего кота.
- Ладно, марш все по лавкам, а вот этого вот Ярыжку выкиньте на улицу, пускай остынет, - распорядился Черномор, помахивая для убедительности увесистой дубиной. - Да присмотрите за ним, чтобы не подслушивал. А ты, Пришелец, рассказывай.
- Да что рассказывать? - замялся я, не зная как рассказать про то, что Лукомор, в обмен на возвращение моего прежнего облика, поручил мне поиски Сокровища, которое болотные не возвращают Лукоморам даже под страхом смерти.
Только сейчас я сообразил, что все находившиеся в трактире охраняют тайну Сокровища Лукоморов, на поиски которого я так безрассудно и опрометчиво согласился отправиться.
Все смотрели на меня, а я молчал, низко опустив голову.
- Так, - почесал лысину Черномор, кивая. - Всё понятно. Дело, как видно, не простое. Ну-ка, подите все погуляйте на улице, мы тут сядем, да наедине потолкуем с гостем о том, да о сём.
Никто не шелохнулся, все стояли, не сдвинувшись с места.
- Я что-то непонятно сказал?! - повысил голос Черномор. - Тогда почему не слушаетесь? Вы меня старейшиной выбрали?!
Все молчали, опустив головы.
- Я кого спрашиваю?! - гремел бородач. - Вы меня выбрали старейшиной?!
- Ну, выбрали, - пробурчал со вздохом Обжора.
- Выбрали, так слушайтесь. Для того и выбирали. Марш все на улицу! И с того вот доносчика, - он указал на пустое место Ярыжки, - глаз не спускайте! Наверняка, где-то возле дверей подслушивает. Смотрите, чтоб ничего не подслушал, а главное, чтоб с доносом не побежал к судье новому.
- Пошли, мужики, раз старшина так велит, - повернулся к дверям Медведь. - Прав он. Сами выбирали, нужно слушаться.
Он вышел, за ним неохотно потянулись остальные.
- Ну а ты, зелёная, что тут на плече расселась? - грохнул палицей по стойке Черномор. - Марш на улицу! Или тебя не касается?!
- Квасается! Не квасается! Я его жена заквонная! - попробовала пойти в атаку моя благоверная.
Но с Черномором её штучки не проходили.
- Марш на улицу, я кому сказал! Или я его сейчас быстро разведу! Только раз хлопну!
Он угрожающе поднял палицу над головой.
Царевна нехотя спрыгнула с моего плеча и зашлепала лапами к выходу, не переставая по дороге возмущаться:
- Квакое безобразие! Квак не стыдно! Разлучают! Эх, жись!
Она остановилась у дверей, обернулась, и неожиданно запела:
Разлуква, ты разлукваааа!
Шмыгнула носом, всхлипнула, выпустила изо рта большой пузырь, и продолжила:
Чужая сторонаааа!
Никтооооо нас не разлучиииить,
Лишь мать сырааааа земляааа!
От такой перспективы у меня мурашки по коже пробежали, а Царевна вздохнула, всхлипнула тридцать два раза подряд и вышла.
- Не люблю я Лягушек! - не сдержавшись в сердцах, грохнул огорченно палицей по стойке Черномор.
- Квак твак! - моментально выпрыгнула из-под стойки большая изумрудная Жаба, с перламутровым отливом. - Квак же ты не любишь твакую квак я кварасавицу?! Ты меня разлюбил?! А квакие клятвы давал!
- Не о тебе разговор, - сморщился, как чернослив, Черномор. - Уйди пока, погуляй. Дай нам поговорить.
Жаба обиженно квакнула и исчезла. Черномор развёл руками, и заговорщически подмигнул мне, вздохнув, мол, понимаешь?
Я понимал. Я очень даже понимал его.
Черномор обошёл весь трактир, осмотрел все углы, лично убедился, что никто не подслушивает, уселся на стойку, свесив короткие ножки, сложил на круглом животе ручки и сказал:
- Рассказывай.
И я пересказал всю свою беседу с Лукомором.
Черномор слушал внимательно, не перебивая, а когда я закончил, почесал со скрипом и визгом палицей затылок и сказал:
- Ты не переживай так. Мы сами догадывались, что от тебя Лукомор потребует. Не зря я Ярыжку за двери выставил. Только ведь вот какое дело. Лукомор - он вовсе даже и не Лукомор...
- Значит, он мне всё наврал про Сокровища Лукоморов?! - спросил я, обескураженный
- Не совсем, и не всё, - успокоил меня Черномор. - Лукоморы на самом деле есть, они существуют, и одного из них ты действительно видел, только вчера. Он сидел с Макаровной, у него серая голубка на плече перышки чистила.
Настоящие Лукоморы на болото тайно прилетают. А тот, кого ты принял сегодня за Лукомора, и кого о помощи просил, - это Демон.
Демоны загнали Лукоморов в море, сами же приняли их облик и притворились Лукоморами. Воевали с Болотным Царём не Лукоморы, а Демоны. Демоны слепые. Слепые потому, что они - порождения Тьмы. Видят они только во мраке.
Сокровища Лукоморов нужны Демонам для того, чтобы былая мощь не вернулась к Лукоморам. Если вернут они бессмертие, Демоны сразу же власть над людьми, над существами лесными и болотными, над самими Лукоморами потеряют.
Мы, болотные, готовы вернуть сердца Лукоморам, только не можем до Дворца добраться. Сидим в этом трактире, спиваемся чаем в присядку, ждём Пришельца. Есть ещё одна тайна на болоте, кроме Сокровища Лукоморов хранит болото и такую Тайну, про которую сами Демоны не ведают.
И Черномор поведал мне Великую Тайну Болотных Царей.
Глава четырнадцатая
Великая Тайна Болотных Царей
Сел Черномор поудобней на стойку, свесил короткие ножки, провёл несколько раз растопыренной пятернёй сверху вниз по роскошной чёрной бороде, которая росла прямо из ушей.
И вообще, глядя на совершенно лысую блестящую голову и непроходимые заросли на лице, создавалось впечатление, что у него все волосы с головы по каким-то таинственным причинам сбежали на бороду.
Возможно, проделали они это потому, что он любил чесать затылок палицей с шипами, при этом визг и скрежет стоял такой, что казалось мокрым пальцем старательно по стеклу трут.
Черномор, тщательно нагладил бороду, начесал голову палицей, и стал рассказывать, часто оглядываясь по сторонам. Он постоянно переходил на такой шепот, что сам себя не слышал, и часто меня переспрашивал:
