— А какая у вас специальность?
— Да у нас по десятку специальностей у каждого, — затараторил Остап. — Мы в части бодали всякую науку: мы и кашу сварим, и с электропроводкой как с любимой девушкой, и сварку можем, и о бетонщиках слышали, даже таксистами могли бы, кабы Москву знали.
— Стоп, — прервал его Спартак.
— Есть «стоп», — отозвался Остап, озорно сверкнув глазами.
— Такое у нас словечко есть, из наших инициалов получается, — объяснил Спартак. — Спартак Толстовцев, Остап Порошенко — выходит «стоп».
— Как остроумно! — восхитился Мелхов.
— Признаться, наши десять специальностей, — продолжал Спартак, — включают прыганье с парашютом, владение автоматом, ну, конечно, и «ать-два»… И еще кое-что… военное…
— Да, все нужные, но незаводские специальности, — сочувственно вздохнул Юрий Сергеевич. — Надо пораскинуть мозгами насчет вашего трудоустройства, если вы с него начинать хотите. Кое-что, пожалуй, я мог бы сделать для вас на нашем заводе. Ради жены, как говорится. Да и насчет вуза тоже можно сообразить.
— Система-компания — в основе всякого образования, — мудро изрек Остап.
Клеопатра Петровна Слушала, слушала и диву давалась.
Юрочка только что приехал со службы (раньше обычного), прямо из министерства, и ничего ей рассказать не успел.
А рассказать было что!
Мелхова вызвали к одному из высоких начальников, и ехал Юрий Сергеевич к нему с «поджатым хвостом и дрожащей челюстью». Вдруг там узнали о его так необдуманно посланном в Академию наук письме? Всегда зарекался делать что-либо поспешно, а тут… Он «разыграл» благородную ярость некоего маленького человека. Впрочем, не в таком ли состоянии Отелло задушил Дездемону? Эта мысль, как ни странно, чуточку успокоила Мелхова. Она как бы поднимала выдуманного им обиженного обывателя до героя классической литературы.
В приемной почтительные, а порой и встревоженные посетители переговаривались шепотом. А Юрий Сергеевич, сидя в сторонке, обливался потом. Несколько раз он попросил разрешения у кудрявой секретарши выпить воды из графина. Вода оказалась газированной, а он еще с детства обожал газировку.
Вот ведь как живут в министерстве! И работа и забота! Говорят, в мартеновских цехах тоже газированную воду дают сталеварам.
Кокетливая секретарша пригласила красивого посетителя, оглушившего полграфина воды, пройти в кабинет (чего доброго испугалась, что он весь графин прикончит).
Посетителя встретил сидевший за столом, чуть приподнявшийся навстречу пожилой человек с жестким проницательным лицом:
— Садитесь, товарищ Мелхов. Я хотел бы побеседовать с вами как с молодым обещающим специалистом. Дело в том, что мы предвидим переориентацию вашего химического завода. Нынешний его главный инженер, как говорится, душой не принял нового направления производства и доказывал ошибочность наших планов. Вот нам и хотелось бы узнать, что думают по этому поводу другие специалисты, повидавшие Запад. Всегда надо проверять себя.
И он впился в Мелхова жестким проницательным взглядом.
Юрий Сергеевич не дал себе заерзать на стуле. Как сказать и не промахнуться? Он сидел перед начальником в почтительной, но полной достоинства позе.
— Если вы познакомите меня с новой ориентацией завода, — осторожно начал он, — то вы поможете мне составить свое мнение. — Он рассчитывал, что начальник невольно, но поможет ему. Однако тот был закрыт, как несгораемый шкаф.
— Дело в том, товарищ Мелхов, что страна нуждается в резерве для сельского хозяйства, — загадочно сказал он.
— Минеральные удобрения? — постарался угадать Мелхов.
Начальник позволил себе чуть улыбнуться и «приоткрыть сейф»:
— Нет. Искусственные белки. Из лабораторий им предстоит перейти на заводы. И ваш завод окажется в числе первых, где белки должны получаться не в поле с помощью природных процессов, а в кубах и колонках по химической технологии.
— О, искусственные белки! Это так перспективно! — подхватил Мелхов, уловив в словах начальника главное: теперешний технический руководитель не принял новой ориентации, значит, Мелхов должен принять ее.
Из Римской конференции и разговоров с Азлитой, рассказывавшей мужу о работах академика Анисимова, которые Мелхов на всякий случай выслушивал, он много знал об искусственной пище. И сейчас с присущим ему умением блеснул перед начальством своими поразившими того знаниями.
— Я убежден, — заключил свою «оду об искусственной пище» Юрий Сергеевич, — я отчетливо представляю себе, что сказал бы по этому поводу, например, Фридрих Энгельс.
— Фридрих Энгельс? — удивился начальник.
— Да, друг и соратник Маркса. Узнай в свое время об искусственной пище, он, философски осмысливая марксизм, указал бы, что переход от охоты к земледелию в прошлом адекватен переходу человечества от земледелия к пищеделанию в будущем.
— К пищеделанию? — заинтересованно переспросил начальник и что-то записал в настольном календаре.
Глава вторая. ПРОИЗВОДСТВЕННАЯ НЕОБХОДИМОСТЬ
Юрий Сергеевич остался доволен собой. Очевидно, он произвел неплохое впечатление.
По дороге домой Мелхов упивался раскрывшимися перед ним перспективами. Новая отрасль промышленности «пищевая индустрия» — индустриальное производство искусственных белков! Страна нуждается в молодых технических умах, способных без оглядки на старое, привычное развить новое производство. Коль скоро Мелхова вызвали в министерство, ясно, что на него делают ставку. Завтра ему, возможно, придется заменить консервативно мыслящего главного инженера и руководить первым заводом искусственной пищи. Потом таких заводов появится много, и ими всеми тоже предстоит руководить. И тогда потребуется опыт, опыт в новом деле. А таким опытом будет в первую очередь обладать он, Мелхов.
Но в сладких мечтах о своем необыкновенном продвижении он словно оступился вдруг в яму на гладкой дорожке, вспомнил о своем разрыве с Аэлитой, за спиной которой ему виделся Анисимов — душа искусственной пищи. Пожалуй, академик, чего доброго, окажется у него на пути к уже видимой вдали вершине. И он позвонил из ближайшего автомата своему новому другу и советчику Генри Смиту. Тот проявил огромный интерес к создавшейся ситуации, особенно близко приняв к сердцу семейные дела Мелхова.
— Как неудачно и, главное, не ко времени произошло все это у вас с супругой, — сетовал он. — Впрочем, давайте спокойно разберемся: кто выгнал ее из дому? Кто подал в суд на развод? Ведь не она же! Так за кем следующее слово? Вот то-то! Почему бы вам, Юрий, не принять «заблудшую» жену обратно? Это будет вполне в библейском стиле. Так сказать, принять в лоно семьи обратно! Ведь у вас сын!
