— Я думал, мы выстроили доверительные отношения… — цокнул языком Наместник, но в глазах его плясали веселые бесенята.
— Простите, дор Нувал. Привычка.
— Очень полезная, досса Лианот. Но у меня свои привычки, так что извините и меня.
— Почему Огара не любили? — подал голос Рэм. — Кто и почему?
— Я не советую вам лезть в совет Наместников. Вы, конечно, можете попробовать, но я же говорил о возможных последствиях…
— Разве это ответ на мой вопрос? — Консворта стала раздражать манера Нувала.
— Ох, простите покорно, — весело улыбнулся Вэпс. — Я не стану раскрывать вам проблемы внешней и внутренней политики последних лет. Но могу отметить, что Совет давно раскололся на два лагеря. Одни выступают за сближение с Альянсом, другие нет. Ной был упертым консерватором и верным человеком Императора. Вряд ли я смогу чем-то помочь, но за последний год Ной чаще всего ругался с Цератом Малконом, наместником Раздора, и Алоном Госом. Хотя с последним конфликтовать сложно, так как на советах он почти не объявляется.
— Как давно он находился на Приме? — это уже спросили Пальчики.
— Неделю, или чуть более того.
— И технические неполадки появились тоже с неделю назад? — немедленно отметил Рэм.
— Вам палец в рот класть не стоит, руку по плечо сгрызете, оглоеды, — насмешливо покачал головой Вэпс. — Но вы правы. Запись не велась специально, по просьбе Ноя.
— Ему было что скрывать? — поднял бровь Консворт. В голове закрутился механизм анализа, смазанный новой информацией.
— Всем нам есть что скрывать, — уклончиво ответил наместник.
— А что у него ранним утром делала досса Диан? — продолжил Рэм.
Вэпс пожал плечами:
— Они были дружны. Ной Огар давний друг рода Скорпов. Это всем известно.
— Но ранним утром? Вместе с сыном?
— Я не знаю, дор Консворт, — в голосе Наместника послышался лязг.
— Император не просто так подозревает Альянс? — встряла Пальчики.
— Ной был противником чужих, это верно, — Нувал прищурившись смотрел на Рэма. — Но вы сами знаете, какие чувства к ним питает Император после Песьей Лихорадки. Поэтому я слезно умоляю вас, прежде чем давать отчет Раберсу — сначала поделитесь информацией со мною. Иначе этот чудак из мухи раздует слона, разогреет Императора, и уже завтра военные корпуса выдвинутся в сторону систем Альянса. А нам и так хватает постоянных проблем и стычек у посольств наших союзников.
— Ваш помощник тоже Раберс. Не много ли их стало? — вспомнил Рэм.
— Об Изломе я позабочусь. После столь неожиданного назначения его дяди, я найду вам другого человека. Тем более, как я понял, у вас с ним тоже вышла недомолвка, дор Консворт.
— Что-то вроде того, — уклонился от прямого ответа он.
В коридоре за спиной Рэма раздались тяжелые шаги. К галерее шел патруль Рыцарей Гнева.
— Времени становится все меньше, друзья мои, — отметил это Нувал.
— Вы знаете, зачем Ной прибыл на Приму? — проклятье. Почему этот вопрос задала она, а не Рэм? Консворт молча выругался.
Вэпс кивнул.
— Плановый совет. Император призвал всех наместников. Ной и его внук приехали первыми. Кстати, возможно, кое-что вам покажется важным, — вдруг сказал он. — Последнее время Ной частенько интересовался планетой Прокхат. Может быть, копал под наместника, Алона Госа… Но не стоит торопиться с обвинениями, прошу вас. Это лишь предположения.
Шаги патруля все близились. Рэм торопливо соображал, если ли у него еще вопросы к Наместнику.
— Не спешите, — словно заметил это тот. — У нас еще будет время пообщаться. Стража проводит вас к выходу. А мне пора.
Сказав это, Вэпс Нувал развернулся и неспешно побрел по галерее прочь. Спустя минуту почетный караул Рыцарей Гнева настойчиво предложил дознавателям свое сопровождение до выхода.
Едва за ними с тяжелым вздохом закрылись прозрачные створки императорских ворот — Пальчики грубо выругалась и повернулась к Рэму, а тот с тоской посмотрел на свой припаркованный неподалеку автомобиль. Добраться бы туда, сесть, забить маршрут в бортовой компьютер, затенить окна и хорошенько подумать с чего начать. Да почитать материалы. Вдруг, чего нового пришло на коммуникатор. Может, какие зацепки появились? Ведь наверняка появились! И это значительно интереснее, чем выслушивать бредни напарницы.
— Ты совсем тупой? Ты действительно не понимаешь ничего, Консворт? — она возмущенно уперла руки в бока.
— Мне в твоем же духе ответить? — немедленно вспылил Рэм. — Оценить твои умственные способности и приголубить какой-нибудь бранью? Тебе так легче думается? Так я могу!
Пальчики зло буравила его взглядом.
— Неужели тебе не ясно, что там делала Диан? Неужели непонятно, почему нет записей? Почему их вообще скрывают?
— Нет, не ясно! А ты в курсе? Так просвети меня, неразумного!
— Любовники они были. Я убеждена, что любовники! И потому там нет записей. И потому скрывали все. И потому даже Стоик ничего не знает! Раберс знает, Вэпс знает, а Император — нет! С чего бы это, идиот?
— Песьи сказки, — отмахнулся Рэм. — Бездоказательно. Ты не забыла, что Рэйард тоже погиб? Или он тоже любовник Огара? Или с ним спала Диан? Хм… А это уже версия!
— Я забываю, что ты с благородством не знаком, и потому не понимаешь, почему Вэпс откровенно саботирует твой интерес к записям…
— Спасибо за напоминание о моем простецком происхождении. От представителя великого рода это слышать, несомненно, горько и обидно!
— Так… Хватит, — понизила голос Пальчики. — Я так не могу. Давай закончим с нашей неопределенностью. Если мы с тобой неудачно переспали, то это не должно мешать нашей работе.
— Неудачно? — возмутился Рэм.
Она закатила глаза, глубоко вдохнула:
— Если нам придется работать вместе, то давай попытаемся воздерживаться от пикировок. Я уважаю твои аналитические способности. Ты был хорош в постели, хоть и повел себя потом, как свинья.
— Это потому что ты начала меня воспитывать!
— Стоп. Хватит, Консворт! Ты слышишь меня вообще? Я предлагаю перемирие, и обещаю воздерживаться от нападок в твой адрес. Мечтаю услышать подобные слова и от тебя. Дело нашего… романа… предлагаю закрыть за давностью лет и на время этого расследования.
Рэму очень хотелось спрятаться, сбежать от неприятного разговора. Но при этом сохранить лицо. Пальчики предлагала дело, но доверять этой женщине опасно. В любой миг можно получить нож в старую рану. Даже будучи готовым. Ведь самые болезненные удары наносят прежде любимые люди. Потому что знают, куда бить, и даже проклятые фанатики прокхатовской дури, из нижних кварталов, не так жестоки.
