Я двинулся по диагонали направо, одновременно и приближаясь к руинам, и обходя их сбоку. По мере приближения здание казалось мне гораздо более обширным, чем на первый взгляд. Однако через некоторое время я оказался там, откуда мог видеть по крайней мере всю его длинную сторону. Целиком я его видеть все еще не мог, поскольку в нескольких десятках метров оно изгибалось, следуя контурам холма, на котором было построено. Но чем дальше от меня, тем менее здание походило на развалины и тем больший интерес у меня вызывало. Оно чем-то немного напоминало мне мою собственную жизнь, начавшуюся с развалин, но со временем приобретшую какие-то форму и цель, правда, цель слишком серьезную, чтобы видеть и осознавать ее целиком. Мне вдруг показалось, что здание – мой старый знакомый, что-то вроде давнего бетонного друга. И я двинулся дальше вдоль фасада.
Я все шел и шел, а оно все продолжалось, тянулось и изгибалось все дальше и дальше, и, пройдя с четверть мили, я наконец понял, что целиком мне его никогда не увидеть, настолько оно было велико.
Я уже решил было повернуть назад, но тут заметил, что чуть дальше места, до которого я дошел, здание практически не повреждено. В выглядящих нетронутыми секциях серых бетонных стен виднелось несколько совершенно целых окон. И чуть дальше виднелась даже дверь, которая была чуть приоткрыта так, что приглашала зайти.
Я двинулся к двери: тяжелая пожарная дверь открылась, когда я изо всех сил потянул ее на себя. За ней открылась голая бетонная лестница с перилами из железной трубы, ведущая наверх. Я медленно, стараясь не шуметь, двинулся по ступенькам, держа ружье наготове, хотя практичная часть моего ума убеждала меня, что все это просто смешно. Я попусту трачу время в этом заброшенном и разрушенном произведении рук человеческих, и мне самое время вернуться к Мэри и Уэнди, которые, должно быть, уже начали беспокоиться.
Добравшись до верхней площадки, я миновал еще одну дверь и оказался в длинном коридоре, по левую сторону которого тянулась голая белая стена с окнами, через которые ярко светило солнце, отражаясь в стеклах дверей и внутренних окон, тянущихся по правую сторону коридора, за которыми виднелись какие-то кабинеты и лаборатории.
Я сделал шаг вперед и почувствовал, как моя левая нога за что-то зацепилась. Я посмотрел себе под ноги. Поперек коридора была натянута тоненькая черная нить, которую я разорвал.
– Кто здесь? – раздался голос у меня над головой. Я задрал голову и увидел решетку громкоговорителя.
– Привет! – продолжал голос-тенор, явно принадлежащий молодому человеку. – Кто здесь? Просто отвечайте. Я вас услышу.
Я аккуратно отступил на шаг назад. Поднимая ногу и ставя ее обратно на пол, я старался быть максимально осторожен. И все равно, стоило подошве моего ботинка коснуться пола, как послышался слабый шуршащий звук.
– Если вы собрались уйти, забудьте об этом. Двери уже заблокированы. Сработала система безопасности данного учреждения. У меня достаточно энергии, чтобы поддерживать ее в рабочем состоянии.
Я сделал два быстрых осторожных шага к двери, ведущей на лестницу. Но ручка осталась неподвижной, а сама дверь, несмотря на все мои попытки открыть ее, даже не шелохнулась.
– Убедились? – спросил голос. – Послушайте, я вовсе не собираюсь удерживать вас насильно. Если захотите уйти, я выпущу вас. Просто я подумал, что мы могли бы поболтать.
– Вы меня видите? – спросил я.
– Нет. Но у меня есть приборы. Так, сейчас посмотрим.., вы около ста девяноста сантиметров ростом и весите восемьдесят два и пятьдесят три сотых килограмма. Судя по характеристикам голоса и запахов, вы мужчина, температура тела примерно на полградуса выше нормы, частота пульса пятьдесят восемь ударов в минуту, – ясно, что вы человек чертовски хладнокровный, – кровяное давление сто восемь на восемьдесят семь. На вас надето немного синтетики, но в основном шерсть и кожа, судя по весу – верхняя одежда. Мой анализатор запахов сообщает, что от вас исходят запахи металла, дерева, масла и некоторые другие, говорящие о том, что у вас имеется ружье плюс еще какой-то металл, возможно – нож. Дальше – вы находились снаружи совсем недолго, потому что пришли из какого-то места, где много травы, мало деревьев и более теплый и влажный климат. Голос замолчал.
– Впечатляет, – отозвался я, чтобы подстегнуть его продолжать. Я не верил обещанию выпустить меня по первому требованию и лихорадочно искал пути наружу помимо запертой двери. В здании было много окон, но вот сколько же этажей я одолел, поднимаясь по лестнице? Если бы мне удалось выбить окно, а высота оказалась бы не слишком большой...
– Благодарю за комплимент, – продолжил голос. – Но это не моя заслуга. Это все аппаратура. Короче говоря, судя по полученным мной данным, вы скорее исследуете местность, а не ищете приключений. У вас с собой нет снаряжения или припасов для жизни под открытым небом, хотя исходящие от вас запахи и говорят, что именно так вы и живете. Следовательно, такое снаряжение и припасы у вас есть, но где-то в другом месте. Вы вряд ли оставили бы их без присмотра, ведь на них может наткнуться какое-нибудь животное и уничтожить, а значит, с вами, возможно, есть кто-то еще. В пределах видимости вокруг здания никого нет, или я бы это заметил, а кроме меня внутри только вы один. Это означает, что вы практически наверняка прошли сквозь вон ту стационарную линию темпоральной неоднородности.
Я перестал разглядывать окна. Теперь ему действительно удалось произвести на меня впечатление. Его оборудование уже и само по себе было достаточно интересным, судя по тому, что оно смогло рассказать ему обо мне, но сидеть и считывать показания датчиков и приборов может любой идиот, стоит лишь его как следует обучить. С другой стороны, то, как он разумно и логично трактовал эти показания, было уже чем-то совсем другим.
– Как вы это назвали – темпоральная неоднородность? – спросил я.
– Именно. А разве вы называете это как-то иначе? – спросил голос. – Впрочем, название особого значения не имеет. Мы ведь оба знаем, о чем говорим.
– А как вы называете это, когда оно движется? – спросил я. Последовала долгая секунда молчания.
– Движется? – переспросил голос. Я еле удержался от улыбки.
– Хорошо, – сказал я, – теперь позвольте заняться дедукцией мне. Насколько я понимаю, вы не покидали пределов этого здания с тех пор, как разразился шторм времени.
– Шторм времени?
– Ваша темпоральная неоднородность в широком смысле, как явление, – пояснил я. – Я называю это штормом времени. А отдельные неоднородности вроде той, что возле вашего здания, – линиями времени. А дымку в воздухе на месте этих линий – туманной стеной.
