— Где ты это взял?
— Ну, не сам же нарисовал. Ты ведь помнишь, что в длинном списке моих достоинств способностей к рисованию нет.
— Помню… Знаешь, это весьма похоже на трехмерное здание, находящееся в четвертом измерении. Или — точка зрения обитания четырехмерного пространства на трехмерный объект. Если по Стергу и Берешу…
Она произнесла несколько фраз, в которых я не понял ни словечка. Час от часу не легче. Теперь еще и четвертое измерение, как будто мало нам того, что уже стряслось в трех… Упаси бог, проведает какой-нибудь журналист, и по свету отправится гулять новая сенсация — ретцелькинды явились к нам из четвертого измерения.
Но шутки в сторону. Как мне объяснили, дети склонны рисовать то, что видят. Вряд ли мальчишка перерисовывал иллюстрацию из трудов этих самых Стерга и Береша…
— Удачи тебе, Голем, — сказала Ксана.
И вот уже светло-синяя «багира» отъезжает, мчится, распугивая голубей, по дармоедской привычке упрямо ожидающих посреди площади щедрых туристов, а я стою посреди площади и смотрю машине вслед, в кармане у меня приказ, наделяющий нешуточными полномочиями, ответственность такая, что голова идет кругом, вот уже не видно машины, и я снова один, вокруг тишина, а я настолько привык не доверять тишине, что это стало больше чем привычкой. И я вдруг отчетливо, неправдоподобно четко сознаю, что боюсь встречи с Даниэлем Регаром. Боюсь, и все тут. Потому что впервые играю на чужом поле, чужими фигурами, и правила игры мне неизвестны, а быть может, у нее вообще нет правил, или они меняются в ходе игры. Были люди не глупее меня, столь же ловкие, умелые, преданные, дисциплинированные, но они погибли, приблизившись к этому человеку…
Нырять так нырять… Я пересек площадь и вошел в кабину видеофона, исписанную изнутри именами и номерами, — традиция, идущая от росписей древних на стенах пещер. Вспыхнул экран. Алиса чуточку рассерженно воззрилась на меня, дожевывая бутерброд…
— Привет, — сказал я. — Куда это ты исчезла? Торопишься куда-нибудь?
— На лекции.
— А помнишь, ты обещала познакомить меня с человеком, который все знает о здешних чудесах?
— Адам, но сейчас не получится, — сказала она с искренним сожалением. — Даниэль в обсерватории и будет только вечером, поздно вечером. У них важный эксперимент по программе МГГ.
— Ну что ж, — сказал я. — Подождем до вечера. Когда к тебе приехать?
— Часов в девять вечера.
— Отлично. Двадцать один ноль-ноль, у тебя.
Экран погас. Я вышел из кабины, постоял-подумал, купил в автомате, заменившем прежних старушек с кульками, пакет вареной пшеницы и рассыпал ее перед голубями. Дармоеды с радостным клохтаньем накинулись на добычу.
Убивать время я отправился в первый попавшийся кинотеатр, где три с половиной часа посвятил псевдоисторической драме из времен якобитских мятежей в Шотландии. Пообедал и отправился в другой кинотеатр. Там кормили фантастической лентой с добрыми роботами, злыми галактическими баронами и очаровательной принцессой, которую два часа то похищали, то освобождали. Потом побродил по городу и зашел в третий кинотеатр. Там смотрел сентиментальную историю с вольными цыганами, злыми жандармами, похищенной в нежном возрасте девицей знатного происхождения и благородным гусаром. Одним словом, на ближайшие год-два достаточно…
Время близилось к расчетному, но я вновь зашел в кабину и набрал номер.
— Привет — сказал Конрад с экрана. За его спиной было окно, а за окном виднелся броневик. Какой-то из постов кордона.
— Ну как? — спросил я.
— Вечеринка, похоже, начинается. Между прочим, Дикий Охотник в настоящий момент находится в доме Регара. Дом мы оцепили, осторожненько и глухо. Ты уж там не лезь на рожон, в случае чего давай сигнал, и мои бармалейчики мигом наведут глянец.
— Учту.
— Может, не будем мудрить? Взять их всех, и беседуй со своим Регаром в уютной камере?
— Нет, — сказал я. — Он мне нужен в естественной обстановке…
Взял такси и подъехал к дому Алисы ровно в двадцать пятьдесят девять. Алиса стояла уже у калитки, сразу же села в машину. Я искоса глянул на нее. На ней было нарядное розовое платье с кружевами. Руки лежали на круглых коленях и не знали покоя, пальцы ни на миг не успокаивались теребили друг друга, подол платья, вертели перстень с зеленым камнем. Она страшно нервничала — из-за моей предстоящей встречи. У меня создалось впечатление, что меня раскрыли с момента моего появления тут. Имея в своем распоряжении льва (и кто знает, еще что?), это было не так уж трудно проделать…
Мы прибыли. Дом был старый, окруженный запущенным садом. У калитки стояли десятка полтора автомобилей, из распахнутых окон доносились музыка и гомон. Неподалеку, на углу, у распахнутого канализационного люка стоял красный пикап с белой надписью «коммунальная служба», и четверо молодцов в комбинезонах искусно притворялись, что обследуют трубы. Других постов я не заметил, но это не значит, что их не было — Конрад человек опытный и обстоятельный, воюет давно. Наверняка вон на том чердаке, в том вон доме, и там, и там…
Ага. На вершине замыкавшего улицу холма показался броневик и нахально остановился на самом виду. Что ж, резонно. Иногда самый лучший способ не привлекать лишнего внимания — выставить себя в полной форме напоказ. Пася кого-нибудь на станции, неопытный оперативник прикинется ожидающим поезд с любимой девушкой рассеянным аспирантом, а опытный натянет полицейскую форму и будет провожать встречных-поперечных цепким взглядом.
Прикидываясь ужасно галантным, я взял Алису под руку и убедился, что она дрожит. Ах, как много эта девочка знала и сколько нехорошего предчувствовала…
Никто не обратил на нас внимания, когда мы шли через комнаты, где танцевали, пили, шумели. Похоже, здесь собрались давние и хорошие знакомые.
И вдруг я наткнулся на тяжелый и острый, как наконечник пики, взгляд.
В углу сидел Дикий Охотник и смотрел на меня весело, дерзко, приподнял бокал. Я вежливо раскланялся. Не мог брать его в этом столпотворении и гаме, не зная, кто с ним еще и сколько их. И он это прекрасно понимал.
— Не стреляйте, — прошептала Алиса, сжимая мою руку.
Вот даже как? Я повел ее дальше, наткнулся на распахнутую дверь пустой комнаты, втолкнул туда Алису и тщательно прикрыл дверь. Обернулся к ней. Боюсь, мое лицо отнюдь не дышало христианским смирением и кротостью.
— Ну, девочка из Зазеркалья, будем отвечать на вопросы, — сказал я. К черту игры. Кто я, по-твоему, такой?
— Полковник Кропачев из МСБ, — сказала Алиса не столь уж испуганно.
