Иногда очень трудно сделать выбор. И никто не знает, окажется ли твое решение верным. Счастливчики те, у кого хорошо развита интуиция. В пятидесяти процентах случаев она дает нужный результат. Но только в пятидесяти. Остальное — воля случая. Старший детектив медлил, не желая признаться себе, что он ждет, когда Фрэнк сам выступит в свою защиту и предложит какое-нибудь другое, более обстоятельное объяснение убийств. Более реальное. Хотя что может быть реальнее преступления! Конечно, слова сумасшедшего, возвещающего о дне страшного суда, выглядят так, как и должны, — полным бредом. А Фрэнк — идиотом. Скажи им, Фрэнк, скажи мне — что я должен сейчас ответить подчиненным, как мне закончить разговор?!
Но Фрэнк молчал и спокойно разглядывал остальных детективов. Копы с интересом просчитывали образовавшуюся комбинацию: Гибелхауз — Блэк — Блетчер. Делайте ваши ставки, господа! Нет, ставок не будет. Это не игра в рулетку или тотализатор, человеческая жизнь и смерть — вне игры. По крайней мере, здесь.
Наконец Фрэнк тоже взглянул на старшего детектива. Твой ход, Боб!
Блетчер еще помедлил, а затем произнес:
— Нет… — постарался вложить в слово весь свой авторитет, приобретенный за восемнадцать лет службы в полиции. — Нет. Мне очень жаль, Фрэнк. Но я солидарен с парнями.
Выбор сделан. Граница проведена: по одну сторону Блетчер, Гибелхауз и все остальные, а по другую — незваный гость.
Фрэнк молча развернулся, достал кассету из видеомагнитофона и протянул ее Блетчеру.
— На нет и суда нет. Всего хорошего. Мне нужно возвращаться домой, к семье, — сказал он.
И вышел.
Счастье — в незнании, в знании — горе. Однако случается и наоборот. Кэтрин поднесла чашку ко рту, но, передумав, отставила ее в сторону. От утреннего разговора с Фрэнком остался неприятный привкус, который кофе перебить не сможет. Они оба сорвались, впервые после переезда в Сиэтл. В Вашингтоне так уже бывало, они даже не разговаривали по несколько дней, но потом все всегда возвращалось на круги своя. Подруги убеждали Кэт, что все дело в возрастной разнице между ней и мужем. Фрэнк был значительно старше. Иногда она чувствовала себя рядом с ним совсем девчонкой. Юной, несмышленой. Старшей сестрой Джордан.
Нет, разница в возрасте здесь ни при чем. Любовь не ведает границ, и в этом браке Кэтрин была счастлива, почти абсолютно счастлива. Если, конечно, не считать работу Фрэнка. Муж полагал, что она испытывает неприязнь к специальной группе, в которую он входил. Это было далеко не так. На самом деле, Кэтрин ненавидела «Миллениум». Ненавидела тайно, до слез и ярости, потому что группа — единственное, что может их разлучить. И однажды это едва не произошло. Однажды она чуть не потеряла Фрэнка. Ей приходилось сдерживаться изо всех сил, чтобы не выдать Фрэнку свои истинные чувства. Она не хотела причинять мужу боль. Ему и так доставалось.
Его приступы она иногда чувствовала заранее. Слишком быстро менялось любимое лицо, становясь бесстрастной маской. Глаза чернели, а на висках набухали вены. После видений он становился мрачным и грустным, запираясь от нее молчанием. Как она боялась этих молчаливых вечеров!
Возвращаясь в Сиэтл, они оба надеялись, что в родном городе будет намного легче и безопаснее. Но не успели они устроиться на новом месте — Фрэнк окунулся в новое расследование. Стал исчезать по ночам, а вернувшись, отправлялся в подвал — к компьютеру. К телефону. К сканеру. Закрывал дверь и работал допоздна.
Кэтрин колебалась. В правилах их семьи запрещено посягательство на личную свободу каждого. Они с самого начала абсолютно доверяли друг другу. Кэтрин старалась не задавать лишних вопросов, Фрэнк, в свою очередь, никогда не досаждал ей ненужными объяснениями. Однако сейчас она намеревалась нарушить эти правила. Она должна была знать, чем занимается ее муж.
Стиснув в ладони запасной ключ, Кэтрин спустилась в подвал. «Словно в убежище Синей бороды», — усмехнулась она, вспомнив любимую сказку Джордан.
Ключ тихо клацнул, провернувшись в скважине. Дверь с легким скрипом раскрылась.
Кзтрин'с любопытством огляделась, включила компьютер, раскрыла папки с фотографиями.
Спустя несколько минут она горько рыдала от сознания того, что пришлось вынести Фрэнку в последние дни. В душе поднималось дополнительное раскаяние: она нарушила негласное правило и своим недоверием невольно предала Фрэнка. Выключив компьютер и сложив папки, она вытерла слезы и поднялась наверх.
Через полчаса она в новом костюме, со свежим макияжем, отправилась за Джордан в школу.
Они всегда забирали дочь сами, не доверяя школьным автобусам. Шесть лет — небольшой возраст для того, чтобы быть самостоятельной. Вдобавок после печальных событий в Вашингтоне Фрэнк строго-настрого приказал ей никогда не отпускать девочку одну. Да, если честно, Кэтрин и самой этого не хотелось. Проезжая по тихим улицам, она подумала, что накануне нового века даже дети сходят с ума. За последние годы в школах США прокатилась волна зверских преступлений. Школьники безжалостно расстреливали сверстников и учителей. На вопрос, почему они это делали, юные убийцы ничего не могли ответить. Нация тупела и вырождалась. Кэтрин это особо остро чувствовала. Еще немного, и от великой многонациональной державы почти ничего не останется. Будет стадо жирных особей, жующих многослойные гамбургеры в ожидании любимого ток-шоу. Будут новые взрывы, новые преступления.
«Что с нами происходит, — подумала она, выруливая на школьную парковку, — дети порой не знают, как называется страна, в которой они живут!»
— Мама!
Звонкий голос Джордан встретил ее у входа в школу. Девочка выглядела бледнее, чем обычно.
— Мама, у меня появилась подружка. Ее зовут так же, как и тебя, — Кэтрин. Поехали скорее домой, я хочу показать папе свой новый рисунок.
Джордан устроилась на заднем сиденьи машины, продолжая рассказывать матери о школьных новостях:
— Меня пока не спрашивали. У нас сегодня почти не было занятий. Слишком много детей заболели гриппом. А во время обеда приходил фотограф. Он приехал на машине. Сказал, что я очень красивая девочка и стал меня снимать. А других не захотел…
Кэтрин почувствовала, как возвращается прежний страх. Нет, не зря ей показалось, что та машина вернулась. И она была не права, что не рассказала обо всем Фрэнку. С такими вещами не шутят. Как только он вернется, она во всем ему признается. Во всем.
Вернувшись, она тщательно закрыла все двери в доме, отправив Джордан наверх поиграть перед обедом. В этом доме все хорошо, за исключением засовов. Впрочем, этим грешат почти все американские дома. Прозрачные хлипкие двери, запасной выход в подвал, второй выход на кухне, легко открывающиеся окна. Любой преступник войдет сюда, сочтя незапертую дверь за особое приглашение. Поэтому Кэтрин так не любила смотреть отечественные триллеры. После них она не могла заснуть, прислушиваясь к каждому шороху и вздрагивая от скрипа половиц. Сейчас она очень испугалась.
