- Благодарю. - Грем старался не испугать Пита Буресса.
Тот и так явно нервничал, замирая перед ним, словно кролик перед удавом.
- Не возражаешь, если я тебя спрошу кое о чем? Ответишь?
- Вы спрашивайте, а там поглядим. - Парень сделал еще несколько глотков пива.
- Когда ты работал в последний раз?
Парнишка недоверчиво покосился на Грема, задержал пиво во рту, а затем, судорожно сглотнув, ответил вопросом:
- Кто подослал вас?
- Никто меня не подсылал. Пит. Я же сказал, мне нужна твоя помощь.
Чуть менее подозрительно, отодвинувшись в сторону, мальчишка сказал:
- Ну ладно, я работал четыре-пять месяцев назад. Это и был последний раз.
- А что это была за работа?
- Палубный матрос на рыболовном судне.
- И почему тебя уволили?
- Эй, мистер, потише. Меня не уволили, я сам ушел. А вы что, слышали, что меня уволили? Вам сказали, что меня уволили?
- А тогда почему ты ушел?
Парень совсем разнервничался, незащищенные ресницами глаза забегали по сторонам.
- Потому что со мной плохо обращались, - пробормотал он.
- Он тебя бил? Крелл тебя бил?
Казалось, что в комнате ничего не изменилось, но вместе с тем все выглядело совершенно иначе. Парень побледнел, кожа под толстым слоем грязи стала цвета снятого молока.
Даже капли воды, казалось, перестали сочиться со стен и застыли, подрагивая, на своих местах.
- У меня нет с ним ничего общего, - попытался успокоить мальчишку Грем, - я и видел его только один-два раза...
- Он ударил меня, сбил с ног, - пояснил Пит Буресс, немного успокоившись, - ох, вот потому-то я и ушел.
Он все еще не смотрел на Грема, а тот старался держаться как можно спокойнее, мягче, чтобы завоевать доверие парнишки, как иногда пытаются завоевать доверие собаки.
Грем смотрел на индейцев, нарисованных на картинке, и молчал.
- Он часто избивал меня, - наконец выдавил паренек.
Еще одна длинная пауза. И затем Пит Буресс очень негромко добавил:
- И знаете, он начал молодеть. Становился все моложе и моложе. И красивее.
- Ты считаешь его красивым, Пит? - прошептал Грем.
Парнишка кивнул. Кадык ходил ходуном на худом горле.
Глаза без ресниц впервые за все тридцать минут разговора остановились на лице Грема.
- Да, считаю. Он был ужасно красив. Иногда такие вещи могут происходить одновременно, вы понимаете, если...
У Грема на виске запульсировала вена. У него начиналась тяжелейшая головная боль.
- Я понимаю, - сказал он.
- Вы такой хороший. Вы принесли мне еду... - Пит остановился, не договаривая, как бы давая Грему возможность понять, что сам он боится выразить словами.
- Это пустяки. - Грем испытывал ужасное замешательство.
- Меня охватил ужас, когда он начал становиться молодым и красивым, Пит произнес это после второй длинной паузы. - Я все время думал, что же он сделал для этого...
- Для того чтобы выглядеть моложе? - спросил Грем.
- Что он сделал перед тем, как помолодел. У него же были такие ребята и до меня, мистер. - Пит Буресс, не отрываясь, смотрел на Грема с новым, непонятным выражением глаз - в них был и намек, и смущение, и бравада, и еще что-то таинственное и тревожное, что вызывало у Грема желание бежать. Бежать прочь из этой хибарки. Вместо этого он спросил:
- И этих ребят он тоже бил? Сколько их было до тебя?
Три, четыре?
Парень прочистил горло.
- Да, примерно так. Три. Четыре. Они бывали у него дома. Я никогда не соглашался приходить к нему домой. Он наводил на меня ужас.
- Пит, - решился Грем, - я даже не знаю, как это выразить, но.., видел ли ты что-нибудь необычное на "Капризе"?
Мальчик снова замкнулся, глаза стали напоминать глаза рептилии.
- Слушай, - сказал Грем, - я понимаю, что это звучит чертовски странно, но видел ли ты что-то вроде огромного озера крови?
Пит покачал головой.
- Ну тогда.., видел ли ты хоть что-нибудь странное, ненормальное?
Ироническое выражение, появившееся на лице мальчика, дало Грему понять, что на борту "Каприза" ничто не было нормальным.
- Может, я не так спрашиваю? Как мне спросить, чтобы ты понял? произнес Грем с отчаянием в голосе.
- Я понимаю, - ответил парень, - я понимаю, что вы хотите знать. Это то самое, что он ни за что не хотел бы, чтобы я рассказывал. Но я расскажу. Только вам расскажу.
Однажды я услыхал ужасный звук. Я заглянул в рубку и не мог поверить своим глазам. Рубка была наполнена мухами.
Тысячи, нет, миллионы мух. И в то же время я каким-то образом знал, что на самом деле их там не было. Он ударил меня, потому что понял, что я увидел их. Ему нравилось избивать меня, - эту последнюю фразу он произнес почти кокетливо.
- Ох, - только и мог сказать Грем.
- Других парней он брал к себе домой. Я не знаю, что он там еще с ними делал, но он брал их к себе домой. И никто даже не замечал.
- Не замечал?
- Они все якобы отправились в другие штаты искать работу. Но я так думаю, что больше их никто не видел.
- О Бог ты мой! - До Грема наконец дошло.
- Никто их больше не видел, - засмеялся Пит Буресс, - и никого это не заботит. Они ведь просто никто и ничто.
Так что я ушел от него и сбежал сюда, на болота. С того дня я никогда не видел прекрасного мистера Крелла.
Кокетство - это было кокетство.
Грем встал, узнав одновременно и больше, и меньше того, на что рассчитывал. Пробормотал общепринятые, не соответствующие его паническому состоянию слова прощания и вышел. Пробираясь через болото, он чувствовал на спине взгляд Пита Буресса, стоявшего у двери покосившейся хижины. Какие чувства выражал этот взгляд - этого Грем сказать не мог.
4
Дома Грем принял ванну. Он долго лежал в теплой воде.
Ему казалось, что грязь лачуги Пита Буресса въелась в кожу.
И он тер себя губкой до тех пор, пока ему не показалось, что он заблестел. Никогда прежде Грем не испытывал морального отвращения, и никогда прежде он не встречал на своем пути деградировавших людей. А Пит Буресс был несомненно деградировавшей личностью, и виноват в этом Бейтс Крелл. У Грема появилось чувство, что он заглянул в глубокий колодец, - еще один шаг, и он может упасть в него. Но он спасся.
Очень может быть, что это и явилось причиной ночных кошмаров. Три ночи Грем провел в лихорадочном беспокойстве. Ему снилось, что он спит в гробу в обитой черным бархатом комнате. Лицо, руки запачканы чем-то красным.
Его охватило желание лететь. Выбраться из этого черного гроба и лететь, лететь в черном ночном небе. В следующие две ночи сны изменились. Он видел себя спящим возле колодца в дремучем лесу. Он заметался и застонал во сне. На дне колодца жило что-то страшное, чудовищное. Кто-то, кого он не знал, взывал к нему оттуда. Но он не мог заглянуть туда - он бы не вынес, если бы подобрался к краю и заглянул внутрь.
