— Что встал? Шагай вперёд, Афродит…
Место посадки. Эпицентр.
Враги все-таки появились, и это было хорошо!
Плохо было другое — он едва не пропустил их.
Основная группа так и осталась за рекой, не решаясь её форсировать, но кто-то из них непонятно каким образом все-таки умудрился незаметно перебраться сюда.
Десятый засек диверсантов, когда те уже приблизились к лагерю на триста девять метров. Они появились внезапно и необычно. Необычными тут были две вещи — во-первых они не ставили заградительных помех, а во-вторых на радаре их почти не было видно. Едва ощутимые электронные импульсы, обозначавшие их положение перемещались в стороне от лагеря и Десятый потратил несколько секунд, чтоб перепроверить себя. Нет. Не смотря на то, что они были почти невидимы, все сходилось. Враги уже были в его секторе ответственности и шли вдоль естественного препятствия, окружавшего территорию лагеря.
Сейчас самое бы время включить интерференциальный подъемник, и обрушится на них сверху, только не было подъемника. «Крысы» за последнее время сумели понатаскать кое-чего, но подъемник все еще не работал. Но ничего. В груде обугленной органики, что окружала лагерь, он проделал проход, к которому враги и шли со средней скоростью 3,41 километра в час. Там он их и встретит….
Правый берег Днепра. Лес.
Получалось, что и в этот раз мы оказались не правы. Какая-то прореха нашлась в рассуждениях Чена.
Мы шли, уже невидимые с берега за деревьями, но никто не покушался на нашу жизнь.
Помня о судьбе «воробья» мы двигались при включенных невидимках, но при открытых лицевых щитках и от этого стороннему наблюдателю должно было бы казаться, что в воздухе плывут две иностранных говорящих головы. Только не было этих сторонних наблюдателей.
Говорили мы, кстати, тоже не громко, хотя поводов для восклицаний хватало. Лес вокруг оказался нашпигованным кусками металла. Они лежали повсюду настолько чуждые этому лесу, что не вызывали даже раздражения. Человеку с фантазией могло бы показаться, что кто-то громадный и сильный подобрал упавший с неба корабль и, не пожалев на это никаких сил, огромным напильником сточил его до половины, разбросав опилки по всему лесу. Только не опилки это были…
Не так давно все эти куски были частью чего-то большого и сложного, но теперь они валялись, озадачивая двух, не своей волей очутившихся тут, аварийных комиссаров. Раньше, когда обломки были все вместе, это носило какой-то смысл, но теперь они стали частями головоломки, которую мы пытались разгадать.
Подумать тут было над чем.
Мы узнавали покореженные энергобатареи, фрагменты электронных блоков, но отчего-то чаще всего на глаза попадались куски прочной металлокерамической брони. Глядя на них, Чен недоуменно покачивал головой.
— А чего ты хотел? — Ответил я на незаданный вопрос. — После такой катастрофы, что еще может остаться в узнаваемом виде?
— Это-то как раз понятно. Другое удивительно. Я не представляю где на корабле может быть использована десятисантиметровая металлокерамическая броневая плита… Не представляю…
Как и сам он, знатоком кораблей я не был, и предположил:
— Реактор.
— Там совсем другие материалы, — отмахнулся мой товарищ. — Совсем другие… Ну вспомни давешнюю «Магнолию»…
— Ага… Нашел что вспомнить…
Он оттолкнул кусок брони ногой. Тот, скользя по росе, отъехал в кусты и застрял. Чен проводил его расчетливым взглядом.
— Кстати была бы у нас на модуле такая вот, то, может быть, все и не было бы сейчас так грустно…
Ничего вспомнить я не успел, так как Чен встал и я остановился тоже.
От берега мы отошли шагов на пятьсот. Пока шли, солнце уже успело разогнать темноту над нами, и видно вокруг было довольно сносно. Деревья появлялись из сумрака и уплывали назад, скрываясь в тумане, а потом деревьев перед нами не стало и мы встали, так как идти дальше стало некуда. Нет, конечно, цель нашего путешествия осталась на месте — кусок корабля, как торчал в небе, так и остался торчать, никуда не пропал, только подойти к нему ближе возможности уже не было.
Есть такое расхожее выражение «непроходимый лес». Его отчего-то применяют к тем местам через которые пройти трудно, но все-таки возможно, эдакое лукавство, говорящее о том, что по лесу идти трудно. В нашем случае это выражение тоже было бы не совсем точным.
Разница была не принципиальной. В первом случае неточным было слово «непроходимый», а во втором неточным словом было слово «лес». То, во что мы уткнулись, уже не было лесом. Это больше напоминало стену гигантского гнезда, построенного какой-нибудь сказочной птицей, вроде залетевшей сюда по недосмотру нашей Птицы Рух, что, по неподтвержденным данным, питалась слонами.
Перед нами стояла стена деревьев. Причем слово «стояла» тут то же было неуместным. Деревья тут не стояли, как им и было положено от природы, а лежали поперек.
Стена поднималась метров на пятнадцать вверх, и из нее торчали ободранные стволы, на которых не было не то что листьев — и коры тоже. Во все стороны торчали острые обломанные сучья. Глаза видели на месте содранной коры, желтоватое, цвета старой слоновой кости дерево, и нос искал запах древесного сока, но не находил — пахло тут только гарью.
Объяснялось это безобразие просто — видимо где-то тут, на протяжении последних пятидесяти метров ударная волна — следствие катастрофы и взрыва, потеряла силу и не смогла свалить вцепившиеся в землю деревья, однако её энергии хватило на то, чтоб притащить сюда сбитый, переломанный лес, переплетя не стволы, но уже бревна между собой.
Когда я понял, что нас остановило, ассоциация с гнездом куда-то пропала и стена из перепутанных деревьев показалась мне парусом, еще помнящим последний порыв ветра — стена выгибалась навстречу нам, словно что-то сдерживала.
— Напор зла, — сказал Чен, ощутивший что-то подобное. — Однако, тут и грохнуло…
Интонация, с которой он это сказал несла в себе больше информации, чем сами слова. Он был прав. Союз «и» был тут абсолютно на месте. Смотреть на все это можно было только с содроганием в душе.
Товарищ сказал о зле, и я опять вспомнил розовые фонтанчики в том месте, где снаряды метателя застигли воинственных туземцев. Где-то за этой стеной как раз и сидели неизвестным числом наши негостеприимные обидчики.
— Сколько их там? Как считаешь.
— Кого?
— Людей…
Осторожно отведя ветку, Чен чуть задержавшись с ответом, все-таки сказал:
— Какие там люди? Там нелюди…
Левый берег Эйбера. Лагерь Имперской панцирной пехоты.
Десятки стояли в еще не рассеявшимся тумане и из-за спины эркмасса Эвину видны были только головы да кончики копий. Лица у всех были мятые, не проснувшиеся. В строю зевали, но не разговаривали. Латники еще не знали, что придется делать, но готовы были ко всему. Раз Император платит, то он может и требовать. А уж чего требовать — демонов ли ловить, с альригийцами сражаться и приверженцев Просветленного гонять, это без разницы. Эркмасс скажет и займемся.
