…Борисов плакал. Он ничего не мог с собой поделать. Несчастья словно решили устроить погребение этому некогда сильному, властному, необычайно смелому человеку. Умирали один за другим самые близкие люди. Сначала брат, потом мама, потом друг, а спустя некоторое время небезызвестный Шипкин сообщил СМС-кой, что умерла их любимая учительница, более тридцати лет им обожаемая, умная, тонкая, гордая…На похороны её Сын, естественно, никого позвать не мог — кризис, сам сидел с семьёй на кашах — лишь бы выжить, и когда через три месяща зазвонил телефон и бывший Борисик снял трубку, он чуть не лишил-ся сознания: голос туристской Мамы был живой, весёлый, требовательный. Как всегда. И вот теперь он, Борисов, совсем сломался. Жена и взрослые дочери давно не обращали на него внимания, говорили, что "папа в себя ушёл", а он, спрятавшись за компьютер, к которому его приучила она же, любимая всеми, недоступная Прекрасная Дама — вполне по Блоку…И учительница, и руководитель туристской группы, и самая добрая женщина на свете, она почему-то всю жизнь жертвовала собой ради чужих детей. Родители их говорили, что это призвание, ребята соглашались, в душе моля Бога, чтобы ничего не случилось с её семьёй. Однако случилось: мужа перевели в другой город, и целый год всем туристским отрядом они писали ей письма до востребования, а летом, закончив школу, втроём отправились в тот далёкий город, где муж обожаемой туристской мамы преподавал математику в военном вузе. Потом жизнь разбросала их по стране, и только теперь все могли встречаться в доме дорогого сердцу человека…Борисов сам не знал, почему он плачет. Полвека такого с ним не случалось. Однако что-то сломалось внутри, будь он неладен, этот подлый Шипкин…
Глава 5.
— В чём главное преимущество нашей эпохи? — Вава смотрела на студентов своими выпуклыми глазами, и ни одна рука не поднялась, ни у кого не заблестели глаза. — Что-то вы сегодня переутомлённые, видимо, опять по ночам с Клонами воюете.
— Ничуть! — тут же взмыла вверх фигура дежурного. — Просто у нас много новеньких, и мы должны немедленно пройти медосмотр, потому что недавно…. С деревьев слезли…они не только говорить по-нашему не умеют, но и… не знают, что такое…руки вымыть перед едой…
Аудитория легла. В самом прямом смысле. Сказанное было настолько диким, что трясущиеся от хохота спины студентов могли немедленно спровоцировать вызов декана. К счастью, Валерия Валерьевна, как известно, была весьма недалёкой особой, знаниями психологии не блистала, и обмануть её ничего не стоило.
— Ну, хорошо…Идите на медосмотр…Задание дежурный раздаст всем завтра с утра…
Принятая Клонами на работу, Вава никогда не пользовалась уважением среди умниц — студентов, а теперь вообще " потеряла курс" — никто больше к ней на занятия прийти не собирался.
…Общественный форум собрался в однокомнатной квартире, выделенной районными властями для нужд ТСЖ. Встречу вёл господин Тициан. Никто, естественно, не знал точно, как именно следует строить работу при капитализме, но людей собралось немало, и все чувствовали приподнятое настроение: они победили.
Разговор пошёл серьёзный, деловой, конструктивный. Принятые решения тут же печата-лись, отдавались на принтер — завтра каждый дом получит распечатку.
— Слушай, а почему Елена так любит этот гимн? — толстенькая Томочка подёргала за манжет Ивана.
— Смешная ты! Это же впечатления детства, юности…Каждому приятно. Разве нет?
— Да-а…А почему у этой девушки два имени? То она Лика, то Ника.
— У тебя тоже два. Как Дед величает, говоришь?
— Царица Тамара, — покраснев, сообщила девушка.
— Ну, вот, а в Главном компьютере, небось, совсем непроизносимое записано. Так?
— Так кто же с этим считается! Тут совсем другое…Говорят, эту Лику-Нику те странные инопланетяне к себе забирали. Для экспериментов. А потом выпустили и приказали в Институт вернуться… Может, они же княгиню Лизу похитили?
— Может. Ещё вопросы есть?
— Тьма.
— Отложим до завтра.
.
…..Елена болела. Ничего не помогало: ни любимые четверговые песнопения по "Эху Москвы" под руководством Нателлы Болтнянской, ни лёгкие ужины-завтраки в три часа ночи, ни вполне оптимистические надежды на то, что "всё будет хорошо"…Между тем Она была крайне нужна на заседании районной комиссии по внедрению в школы религиозных спецкурсов, точней, уроков. Именно Елена согласилась вести эти занятия. Уж ей-то хорошо было известно, что такое истинная Вера…
— Прошу вас, господа! — Преподавательница, замещающая княгиню Лизу, приступила к занятиям. Аудитория доброжелательно внимала. — Попробуем проанализировать, почему люди ХХ1 века — первой трети, в частности, никак не хотели хоть что-нибудь изменить в своей жизни? О ком будем говорить? Чьи дневники сегодня читаем?
— Соседки Елены! — дежурный, Вихрастый, дал знак Скифу, тот настроил аппаратуру — меньше минуты потребовалось! — и студенты углубились в чтение и созерцание…
Через некоторое время Преподавательница предложила высказать своё мнение. Посыпались реплики:
— Семьдесят лет людей учили работать или учиться, не задумываясь о том, что их ждёт завтра. Несамостоятельные получались люди.
— Ничего подобного! Почитай архивные материалы: диспуты, занятия в университете марксизма-ленинизма! Увидишь. Очень даже мыслящий народ!
Третий триместр. " На пыльных тропинках далёких планет
останутся наши следы…"
Глава 1.
— Думаю, достаточно, да? — разглядывала Она своих четверокурсников и с удовлетворением про себя отмечала, что они повзрослели, поумнели, стали более терпимыми и, вне всякого сомнения, научились не только много работать "дома", но и во всём отвечать за свои поступки. — Итак, кого слушаем первым?
Поднялся незнакомый молодой человек. Среднего роста, с тёмными, слегка вьющимися волосами, проникновенным взглядом и слегка иронической усмешкой.
— Я новенький. Приехал из Кашино. Основной спецкурс — "Клонообразование".
— Да ты что?! — Фёкла буквально вцепилась в рукав паренька. — И как это тебе удалось? В эту лабораторию никого не принимают, тем более новеньких!
— Старался.
— А что значит — из Кашино? На Машине времени что ли?
— Нет, пешком, через пару-тройку столетий, — усмешливо произнёс собеседник и равнодушно отвернулся. Такого вообще не бывало: яркая Фёклина красота ни одного мужчину не оставляла в покое…
— Слушай, ты, правда, из Кашино?
— Правда. Детали потом.
— Ну, даёшь! Зовут хоть тебя как?
