- Дядя Фотий, - звал он, - плывите ко мне.
- Сейчас, Лукаш! Сейчас! Потерпи немного, я сейчас. Как ты там? Небось, малость страшно?
- Одному было страшно, а сейчас ничего. С тобой, дядя Фотий, ничего не страшно, ты вон какой смелый и большой.
Фотий разговорами старался успокоить и отвлечь мальчика от приближающейся опасности, так как уже ясно был слышен шум, исходящий от залаза.
Выбрав льдину поменьше, Фотий перебрался на нее. Он решил переплыть на ней, как на плоту разводье, разделявшее их. Медленно, очень медленно, как казалось Фотию, его льдина приближалась к льдине с мальчиком, хотя он греб шестом изо всех сил, пот заливал глаза, ноги скользили по поверхности льдины. Она была тяжелая и неповоротливая, на деревянном плоту он давно бы уже пересек это разводье.
" Господи! Только бы успеть. Только бы успеть", - думал Фотий.
Приближавшийся рокот залаза подстегивал его. Уже было видно, как льдины с разбега налетали на залаз, становились на дыбы, ломались, часть их переворачивалась и уходила под воду.
Наконец, его льдина приблизилась к кромке ледяного поля, на котором находился маленький Лукаш. Люди на берегу увидели, как радостный Лукашка повис на шее Фотия.
Но радость их была преждевременной. Фотий видел, что льдину со скоростью тарана несет прямо на залаз. Отплыть на льдине, на которой он сюда добрался, они уже не успевают. У Фотия мурашки забегали по спине, когда он представил, что будет с ними, если они попадут в эти адские жернова.
Взяв Лукаша за руку, Фотий перебрался с ним на самый дальний конец ледяного поля справа от залаза. Была слабая надежда, что льдину не опрокинет, а развернет, и тогда они будут несколько дальше от самого гиблого места.
От сильного удара льдина содрогнулась и раскололась на части.
" Все, конец!"- подумал он...
x x x
Ситуация была настолько страшной и угрожающей, что сработал "предохранитель", оберегающий мозг Дмитрия от чрезмерных нервных перегрузок. Последующие ощущения были еще хуже, чем первоначальные. Ему показалось, что он находится на самом дне и судорожно пытается всплыть на поверхность воды. Тот, кто хоть раз тонул, никогда не забудет те кошмарные минуты, когда сердце бешено колотит в груди, мышцы перенапряжены до предела, ноги сводит судорога, руки устали до невозможности и дышать нечем.
Всплытие, как и падение, продолжалось целую вечность, пока сознание не вернулось к нему окончательно. Дмитрий понял, что сидит он внутри капсулы в кресле-скафандре археологонавта, и, что ему придется подождать, пока откроется люк, соединяющий прошлое с настоящим.
Этим экспериментом они в лабораторных условиях хотели и получили подтверждение известной гипотезы о том, что каждый человек - это уникальное хранилище сведений и знаний о себе, своих предках и тех событиях, которые имели место в прошлом, много лет назад.
На мысль об этом подтолкнул простой эксперимент, проведенный ими с помощью только что вылупившихся из инкубатора цыплят. Когда этим цыплятам показали силуэт ястреба, то они кинулись врассыпную. У цыплят сработала память предков, хотя до этого они никогда не видели ястреба. И, наоборот, когда цыплятам показали обыкновенных мирных птиц, то на них они никак не реагировали.
"Человек не птица, - подумал, засыпая, смертельно уставший Дмитрий, - и хранящаяся в его микроклетках память огромна. Пожалуй, человек - это неиссякаемый своеобразный родник, из неизмеримых глубин которого могут всплывать на поверхность отфильтрованные временем воспоминания о прошлом, картины недавнего настоящего и программа алгоритм на будущее.
С этими мыслями и удовлетворением выполненного долга он уснул...
Двенадцать часов подряд проспал тогда Дмитрий после первого испытания микрогенной телевизионной системы.
Когда он проснулся, с него сняли скафандр археологонавта и отцепили датчики. За все время, пока с ним работали ассистенты, отец не задавал ему ни одного вопроса, только молча наблюдал за всем происходящим.
Очевидно, он понимал, что сыну трудно сразу прийти в себя после всего пережитого. Как-никак экскурс в глубь веков отнимает у человека много сил и нервной энергии. В этом плане труд археологонавта равнозначен нелегкому труду космонавта, работающего в открытом космосе. Вообще первопроходцам в любом деле труднее и сложнее, чем их последователям. Но вместе с тем такая работа интереснее для них. Их привлекает эта новизна, с которой они постоянно сталкиваются.
Только поздно вечером, сидя в кабинете отца, они разговорились.
- Что, по-твоему, случилось с Фотием и Лукашем после того, как льдина, на которой они плыли, налетела на залаз? Они погибли?- был первый вопрос сына.
- Нет, Фотий не погиб. Это я точно знаю.
- Откуда у тебя такая уверенность?
- Из двух разнородных источников, в подлинности которых я уверен. Во-первых, из самой сути бионосителя наследственной информации и принципа работы "микрогенного телевизора". Видишь ли, если бы Фотий погиб, то прекратила бы существование его генетическая родословная ветвь, то есть некому было наследовать и передавать эту наследственную информацию. А раз она передалась по наследству, значит он тогда жив остался. Из этого следует, что от Фотия в последующем были дети - прямые его потомки, от которых, как по цепочке, эта информация передалась мне, а потом тебе.
- Выходит, с помощью микрогенного телевизора мы можем получить не всю информацию о людях и событиях, в которых они участвовали, а только ту и о тех, у которых эта наследственная ветвь сохранилась и продолжает развиваться от поколения к поколению?
- Совершенно верно, от погибших ветвей информация не может поступать. Мы можем лишь косвенно глазами живущих посмотреть на погибших. Другой особенностью нашего микрогенного телевизора является то, что информацию мы можем получить, в основном, только от молодых людей и среднего возраста. Это и понятно, если учесть, что дети рождаются, в основном, от этих категорий людей.
Во-вторых, потому я так уверенно говорю, что Фотий и Лукаш остались тогда живы, что архивные материалы того времени сохранились. Нам, ученым, мало открыть или изобрести что-либо, надо еще экспериментально доказать факт открытия и подтвердить его документально.
- Отец, ты ни разу не говорил мне об этих архивах.
- Правильно, не говорил, так как время еще не наступило. Хочешь окунуться в мои 16 лет?
- А это интересная мысль! Только зачем? Ты же помнишь себя в шестнадцать лет?
- Этот экскурс необходим для корректировки и настройки микрогенной телевизионной системы.
- Ну, раз ты считаешь нужным провести такой эксперимент, то я готов нырнуть на несколько десятков лет назад в твою жизнь. Вы, старшее поколение, всегда укоряли нас тем, что, мол, нынче молодежь не та. Что ж, охотно посмотрю ваше время. Однако после проверки и настройки включи, очень прошу тебя, хотя бы на час, вторую программу, дай посмотреть ту историю с Фотием и Лукашем на льдине.
