Был ли это тот самый Эней, которого описывал Вергилий, или его тезка, мне неизвестно. У царя Энея не было детей, и илинойцы обратились к Верховному жрецу храма Аполлона с вопросом о том, следует ли им избрать нового царя, или перейти к демократической форме правления. Воспользовавшись ситуацией, Цинь Ши Хуан через жрицу-пифию порекомендовала меня в качестве отца-устроителя первого в Прибайкалье демократического города-государства. Таким образом, с легкой руки Цинь Ши Хуан я стал в Тхэбае кем-то вроде Солона или Ликурга. Вскоре я отправился в Тхэбай вместе со всей семьей: молодой женой детьми, зятьями, золовками и внуками. Сан Саныч Федоров и Леночка Тарасова в Тхэбай переезжать отказались. Они прожили на Кипросе двадцать пять лет, дружно и счастливо, и умерли в один день.
Осталась на острове и Урсула. У нее в положенный у андрогинов срок родилась дочь, которую мы назвали Авророй. Новорожденная нуждалась в покое и удобстве, но я полагаю, у Урсулы были и другие причины, из-за которых она не захотела покидать остров, на котором она родилась, и где прошло ее детство. Наверное, она ревновала меня к Керкире, а Медвежонка — к Клитии. Правда, Урсула? Ну, вот, ты киваешь головой, и это значит, что я прав. В Тхэбае меня и мою семью приняли радушно. Граждане предоставили мне лучший участок земли под строительство дома, разведение виноградника и оливковых деревьев. В ту пору Тхэбай переживал наивысший расцвет экономической жизни. В хозяйстве стали использовать лошадей; возникли новые приемы строительной техники и изготовления керамики, широко распространилось производство бронзы. Я с головой окунулся в кипучую общественную деятельность: разрабатывал новые законы и отменял старые, руководил строительством городских стен и акрополя, заложил верфь, открыл навигаторскую школу и медицинское училище для юношей, гимназию для девушек и т. д. За пятнадцать лет моего правления Тхэбай превратился в самый крупный торговый, культурный и промышленный центр Южного Прибайкалья. И вот, в один прекрасный летний день, в нашу гавань прибыла ладья под черными парусами. Я получил горестную весть о смерти Мельхисдека
— Верховного жреца храма Аполлона на Давосе. Была ее смерть инсценированной или настоящей, я не знаю. Скорее всего, она умерла по-настоящему, поскольку много раз жаловалась мне на то, что смертельно устала… Своим преемником она назначила шестидесятилетнего Хриса, сына Аарона из Сиракуз. Она назначила бы преемником меня, если бы не древние батискафы, про которые разузнала Урсула. В своем завещании Цинь Ши Хуан отдельным пунктом, не называя вещи своими именами, просила меня возглавить кругосветную экспедицию, с целью доставки в храм Аполлона «несметных сокровищ древних земных богов». К завещанию прилагалась карта, на которой были указаны точные координаты мест погружения батискафов с капсулами, законсервированных в них людей.
Карта, конечно, была старой, и отражала конфигурацию материков и морей тысячелетней давности. Хрис передал мне под расписку «особый груз» — металлический ящик с исправно работающими электронными навигационными приборами, датчиками состояния внешней среды, приборами ночного видения и прочей оптикой, миникомпьютерами, лучевым и огнестрельным оружием и боеприпасами. Все это пригодилось мне и моим товарищам во время нашего путешествия, которое началось ровно через год после смерти Цинь Ши Хуан. Об истинной цели экспедиции знали только я, мой старший сын Мишка (Медвежонок) и Олег Синицын, которого по-илинойски стали звать Геоцинтом. Я собрал для участия в походе три десятка славнейших героев со всей Илиады, среди которых были прямые потомки Адмета, Диоскуров, Геракла, Кастора и Поллукса, Мелеагра, Орфея, Пелея и Теламона. У илинойцев еще сохранилась память о Ясоне, сыне Эсона, который на корабле Арго отправился в Колхиду за золотым руном, поэтому мой призыв был встречена «на ура». В самый последний момент к нам присоединилась дочь Урсулы Аврора.
С моей шхуны уже были убраны сходни и отданы швартовы, когда она в полном вооружении гоплита, каким-то чудом запрыгнула на бак. Я узнал ее сразу, как только она сняла шлем. Она была похожа на свою бабку Мари де Гиз, как две капли воды, за исключением одного: Мари де Гиз была совершенно лысой, а на голове Авроры красовались пышные белокурые локоны, и это были натуральные волосы, а не парик. При виде прекрасной девы в доспехах и вооружении экипаж шхуны заволновался, но Аврора немедленно поставила шутников на место. Она с такой силой метнула свое копье в фок-мачту, что пронзила ее насквозь. О том, что я собираюсь в поход «за золотым руном», Аврора узнала от рыбаков из Альхона. Их шаланду занес на остров Счастливый сильный шторм. Аврора ничего не сказала своей матери Урсуле о своих планах, и, даже с ней не попрощавшись, а оставив только записку, отправилась с рыбаками на Альхон. Затем, пешим и морским путем, она добралась до Тхэбая, и оказалась рядом со мной. Ей тогда не было и шестнадцати?
Правда, Урсула? Ко всему прочему она считала меня своим родным отцом, а Медвежонка — сводным братом. Зря я, наверное, рассказал ей, о реалиях нашего биологического родства… Я склонен считать, что весьма многим мифам изначально присущ тайный и аллегорический смысл, ибо наши предки были пытливы, наблюдательны и очень точны в своих описаниях. За тысячи лет до Гомера в результате смены полюсов погибла Атлантида, а вслед за ней — великая крито-микенская цивилизация. Исчезли царства, пали грозные цари, бесповоротно изменился лик Земли. Но, как считал Аристотель, факел знания не раз угасал и вновь зажигался; немногие люди, случайно уцелевшие после катаклизмов, героически восстанавливали связь поколений. Миф об аргонавтах — не исключение. В самой поздней так называемой «Орфической Аргонавтике» — сочинении неизвестного автора, жившего примерно в I–II веках н. э., — участники похода за золотым руном неведомо как оказываются в Индии. Оттуда они, опять-таки непонятно, каким путем, возвращаются в Черное море. Далее, проплыв Боспор Киммерийский (Керченский пролив), Меотиду (Азовское море) и Танаис (Дон), через какое-то ущелье в Рипейских (Уральских) горах они проникают в Северный ледовитый океан и, обогнув Иернские острова (Ирландию), через Геракловы столпы (Гибралтар), возвращаются в Средиземное море. Я не знаю, каким в представлении илинойцев лет так через сто будет выглядеть мое кругосветное путешествие, а также я сам и мои спутники. Вполне возможно, что командиром моей экспедиции будущие поэты-рапсоды назовут Олега Синицына (Гиацинта), а я буду кем-то вроде Нелея — умудренного жизнью старца. Увы, я пережил всех своих товарищей и даже Геоцинта.
