Чувствуешь? Греет!
Келовар отдернул руку, его глаза сузились. Эйрис прикоснулась рукой к тому месту, где только что лежала его ладонь, и рассмеялась. Он медленно повернул голову и пристально посмотрел на женщину. Она смеялась радостным, легким смехом, которым всегда приветствовала свою удачу.
— Не знаю, правда, на сколько его хватит. Кислота разъедает цинковую пластину, а геды не сказали, как этому помешать. Но ведь можно же что-нибудь придумать. Главное, Келовар, оно работает! Охотники будут брать такие с собой в вельд во время Третьеночи — ну, может, не такие, такие слишком громоздки, но даже этот обогреватель можно использовать в главном лагере вместо огня. И больные дети, младенцы, смогут греться возле него в самую стужу. Только надо поставить туго натянутый экран, чтобы они не обожглись. Или нет, стой-ка! Стекло! — можно поместить все это за стекло, тепло все равно будет проходить сквозь него. Что бы я ни отдала сейчас за мою печь! Впрочем, неважно. Он р а б о т а е т !
Глаза Келовара превратились в узенькие щелки. Он пристально рассматривал две чаши из врофа и два сосуда гедов, наполненные кислотой. В кислоту были погружены по две металлические пластинки, удерживаемые в вертикальном положении распорками. Пластины соседних сосудов последовательно соединялись проволокой, а от самых крайних она вилась по деревянным рейкам и исчезала под куском многослойного полотна гедов, натянутого на каркас. На полотне свободно поместилось бы тельце новорожденного. Все это устройство грело ровнее, чем огонь. Эйрис положила ладонь на ткань и рассмеялась.
— В Эр-Фроу нет Третьеночи, — проговорил Келовар. В его интонации слышалось медленно нараставшее раздражение, но опьяненная радостью Эйрис отмахнулась:
— Ну и что? Главное, мое устройство работает!
— Где ты раздобыла все эти вещи?
— Купила. Выменяла. Принесла из Дома Обучения. Гракс не сказал мне, какой должна быть пропорция воды и кислоты. Он спросил: «Как ты выяснила это?» Я хотела ответить: «С помощью магии и ворожбы под обеими лунами», — но он не понял бы шутки. А я нашла соотношение сама! И мне странно и удивительно, что эта штуковина работает!
Эйрис убрала руку с обогревателя и сделала жест, к какому прибегали мастера в стеклодувной мастерской, чтобы оповестить людей об успешной плавке — полунасмешливый, полуторжественный щелчок большим пальцем, — и снова положила руку на устройство. Ее глаза светились от счастья.
Келовар ничего не сказал.
— Ты знаешь, — продолжала она, сияя, — для этой штуки в Делизии можно найти все, кроме проволоки. Однако опытный кузнец, возможно сообразит, как ее сделать. Это сплав разных руд, как сказал Гракс, но даже если кузнец или оружейник не сможет получить такого же, они сделают другой, который будет так же сильно нагреваться, но не сгорать. Хочешь заняться этим — попробовать разные смеси? Интересно, почему до сих пор ни один мастер-стеклодув не додумался до такого? Мы просто используем одни и те же материалы, меняя только их внешний вид и никогда не экспериментируем, как геды. Может быть, если я расплавлю немного… Ондар сказала, что в соседнем зала занимается кузнец. Я могу спросить у него!
Эйрис вскочила. Келовар, все еще стоявший на коленях возле ее изобретения, грубо схватил ее за ногу. Она с удивлением уставилась на него.
— Ты никуда не пойдешь. Твоя игрушка может подождать.
— Это не игрушка, — возразила женщина.
Он только нетерпеливо хмыкнул.
— Что бы это ни было. Нельзя выходить из дома. Час назад убили джелийского легионера.
— Кого? — Эйрис опустилась на пол.
— Сестру-легионера. Она была безрассудна и слишком самоуверенна.
— Кто ее убил?
— Не знаю, — Келовар отвел взгляд. — Но зал внизу гудит, как растревоженный улей.
— Я не спускалась вниз, я заканчивала… — Эйрис посмотрела на свое устройство. Оно еще лучилось теплом и слабым светом.
— Не все играют в бирюльки. — Солдат отвернулся. Она заметила заострившуюся линию его подбородка и странный огонь в глазах, то разгорающийся, то стремящийся скрыться в глубине.
— Келовар… откуда ты узнал об убийстве?
— Внизу все только об этом и говорят.
— А как узнали они? Убийца похвастался?
— Нашли тело. Калид запретил месть.
Женщина помолчала, собираясь с мыслями.
— Келовар… это ты убил ее?
— Нет, но хотел бы.
Она не могла понять, шутит он или нет. Только животная ненависть в его голосе не вызывала сомнений.
— А ты хотела бы, чтобы эта мерзавка уцелела, так? Или чтобы мы забыли о делизийской гордости и позволили, чтобы убийство сапожника сошло им с рук, будто мы жалкие трусливые кридоги! — Келовар взял Эйрис за подбородок и поднял ее голову. — Но мы не кридоги!
Эйрис отшатнулась. Он зло рассмеялся, но сразу умолк. Смех заставил ее вздрогнуть. И тут лицо Келовара изменилось, злобная гримаса исчезла, он привлек к себе подругу и обнял за талию.
— Ты не солдат, мое солнышко, ты мой мастер-изобретатель игрушек. Не думай о военных действиях. Это забота солдат. Я буду охранять тебя, а ты будешь мастерить свои игрушки.
Он поцеловал ее в шею, но Эйрис с силой оттолкнула его.
— Что ты мелешь, Келовар! «Гордость Делизии, войска Делизии»! — Она передразнивала его, слишком разгневанная, чтобы думать об осторожности. — Но здесь не Делизия! Слышишь меня? З д е с ь н е Д е л и з и я . Здесь Эр-Фроу, и геды запретили убийства, а мы второй раз нарушили свое обещание. Тебе не кажется, что их терпение не безгранично?
— Это убийство — ответное! Джела первая нарушила закон!
— А геды могут выгнать из Эр-Фроу всех!
— Ну и пусть!
Он будет только рад, прозрела вдруг Эйрис. Для Келовара Эр-Фроу оказался не тем городом, куда он стремился. Ему тут слишком непривычно, неуютно и даже страшно… Она нахмурилась, пытаясь понять, в чем тут дело.
Они долго смотрели друг на друга. Потом Келовар вымученно улыбнулся, но глаза его не смеялись. Он снова потянулся к ней.
— Не будем спорить, любимая. На улице дождь, разве ты не знаешь? Я промок до нитки и замерз. Согрей меня, Эйрис, милая.
— Келовар… не надо.
— Согрей меня.
Она отпрянула. Он — полушутя, полусерьезно — ринулся к ней и задел тяжелым ботинком обогреватель. Раздался треск, и части устройства разлетелись во все стороны. Проволока соскочила, жидкость разлилась по полу, красноватое свечение исчезло.
Эйрис посмотрела на остатки своего изобретения, быстро подняла глаза, и успела заметить выражение лица Келовара. Его лицо светилось удовольствием.
Келовар радовался, испортив ее устройство! Она не раз подмечала подобную реакцию в стеклодувной мастерской на тупых лицах подмастерьев, злорадствующих, когда изделие мастера, передержанное в печи, трескалось.
