Петровски вытащил пачку сигарет, по которой ползали каракули на кириллице. Потом зажег одну сигарету старинной зажигалкой с колесиком и фитильком. Он толкнул пачку и зажигалку через стол ко мне. Я мечтал о сигарете и закурил. Сделал одну затяжку, пожалел, что вообще ее взял, зашелся кашлем и сел на место.
С минуту мы глядели друг на друга. Потом Петровски тяжело выпустил воздух и откинулся назад, отступив в терпкую голубоватую дымку своих сигарет. Он нашел что-то интересное на потолке.
Прошла минута, потом Фрейзер приоткрыл дверь и бросил в щель пару серых форменных штанов.
– Ботинки ищем, – сказал он.
Петровски встал и стал изучать карту Максвеллвилля. Я натянул штаны. Они довольно хорошо на мне сидели, пусть даже были немного коротки в штанинах.
Я уселся и ждал, затягиваясь сигаретой.
Наконец Фрейзер вернулся и протянул мне ботинки.
– Это мои собственные запасные, – сказал он мне. – Когда тебе принесут свои собственные, ты мне вернешь эти.
– Спасибо.
– Ладно, не за что.
Дверь закрылась, и Петровски снова уселся.
– А теперь, мистер МакГроу, я не стану задавать вам никаких предварительных вопросов и сразу перейду к делу весьма серьезному и важному.
– А именно?
– Тот артефакт, который оставили строители Космострады.
Сплетни, слухи, дорожная чушь, бред – все это стало совершенно незыблемой, алмазно твердой реальностью, как только прозвучало из уст официального чиновника. Меня это потрясло.
– Что-что?
– Артефакт. Карта. Карта Космострады.
Я медленно покачал головой.
– Я ничего подобного не знаю.
Петровски погладил крышку стола, глядя на меня, пытаясь определить степень моей искренности.
– Тогда почему, – спросил он меня ровным голосом, – все думают, что она находится в вашем распоряжении?
Я не видел никакой пепельницы и уронил наполовину выкуренную сигарету себе под ноги.
– Вот это, мой ненаглядный блюститель закона, – я свирепо растер окурок, – и есть вопрос на биллион в полосочку кредиток. Мне бы очень хотелось, чтобы кто-нибудь объяснил мне то же самое. – Я уселся обратно и скрестил ноги. – Кстати, а кто такие эти «все»?
– Представители различных рас, различных профессий, и мы, колониальные власти, я должен сказать.
– Ну а кто еще конкретно, за исключением властей?
– Я не могу представить себе ни одной расы внутри Расширенного лабиринта, которая не мечтала бы завладеть такой картой, особенно сейчас, когда мы знаем, что ретикулянцы мечтают ее захватить, и мы специально стремимся им в этом помешать. И рикксы, и кваа-джхины. У них есть свои агенты. Это мы знаем. Но все указывает на то, что есть многое, чего мы не знаем.
Я взял еще сигарету. Я бросил курить много лет назад, но есть такие кризисные моменты, которые просто просят никотина.
– Почему? Вот мой единственный вопрос, – сказал я, щелкая зажигалкой, чтобы погасить в ней огонек. – Почему этот вымышленный артефакт настолько важен?
Я мог догадаться, но мне нужны были те причины, которые он назовет.
– Да просто сами подумайте, мистер МакГроу. Подумайте о том, что это означало бы. – Его тон был больше академическим, нежели восторженно фанатичным.
– Есть ли у вас представление, насколько это продвинет наши попытки разрешить загадку Космострады? Разве это не стало бы открытием веков? – Он оперся о стол и поднялся на ноги, а лишняя сила тяжести для него самого превращала его массивное тело в изрядную обузу.
– В какую сумму вы оценили бы карту, мистер МакГроу? – он стал расхаживать по кабинету, сложив на груди массивные руки.
– Ну ладно, допустим, такая карта пользуется большим спросом, чем горячие пирожки, – я чуть не поперхнулся затяжкой. – Допустим, вы узнали с ее помощью, что Космострада разветвлена по всей вселенной, вы найдете миллионы прочих рас, живущих во всех ее уголках. Чем больше, тем веселее. Мы бы и так их нашли раньше или позже.
Петровски поднял палец и помахал им.
– Подумайте. Подумайте, к чему еще могла бы привести находка такой карты.
Я был уже окончательно сыт по горло всем этим. Я не ответил. Все, что я мог в данный момент придумать – это то, что в один миг Дарла была в моих объятиях, а в следующий момент я смотрел, как она погибла. Петровски начал говорить снова, но я его не слышал. Дарла...
– Вы можете представить себе все это? Вы же должны понять, что возможности просто потрясают.
Он остановился и стал раскачиваться взад-вперед на каблуках, немного рассерженный, что я не обратил на него должного внимания.
– Я сказал, что есть возможность предполагать, что карта приведет нас к самим строителям Космострады.
Я глубоко затянулся, мои легкие уже получили достаточно яда, чтобы выдержать такой удар.
– Ага. А они себе спокойно держат магазинчик придорожных товаров на Межзвездной улице, 84.
– Магазинчик? – он зашел за свой стол. – Разумеется, это шутка. Но разве вы не видите, что такая возможность делает карту бесценной?
– Но ведь строители Космострады давно мертвы, по крайней мере, так гласит молва.
– Да, но остатки их цивилизации? Наверняка что-нибудь да уцелело. Уцелела же Космострада? Подумайте только обо всех тайнах, мистер МакГроу. Тайны самой технологически совершенной расы во вселенной. Может быть, вообще такой больше не существует и не будет существовать.
Ну что же, теперь я знал цену мифической карты. Причем оценка полковника совпадала с моей.
Он наклонился над письменным столом, подпершись руками, огромные волосатые лапы разлеглись по крышке стола. Он внимательно посмотрел на меня.
– Кто сконструировал порталы? – продолжал он. – Только та раса, которая смогла взять верх над самыми основными законами жизни во вселенной. Рассмотрим цилиндры. Такие плотные массы, как эти, могли бы существовать только в черных дырах. И тем не менее цилиндры явно дело чьих-то рук, это не самопроизвольные образования. Как их сконструировали? Почему они не разрушают тех планет, на которых находятся? Какие титанические силы поддерживают их в нескольких сантиметрах от земли? Все это вопросы, мистер МакГроу. Тайны. А вам самим никогда не приходилось задумываться над этим?
– Да, приходилось, частенько, – сказал я. – Но у меня есть еще один вопрос – к вам. Почему во имя священной вселенной все на свете думают, что именно я – тот человек, у которого есть ответы на все ваши вопросы? Почему вы так думаете?
Петровски тяжело опустился в скрипучее вертящееся кресло, вынул еще одну сигарету и прикурил ее.
– Я-то, кстати, – сказал он между одной бешеной затяжкой и другой, – так и не думаю.
– Вы – нет? – я затянулся трижды. – Вот как?
