Иногда, в ванной, Белл разговаривал со своим отражением в зеркале.
— Ты в этом мире — не высший хищник, — говорил он. — Люди как вид — да, а ты — нет. Ты выигрываешь далеко не всегда. Разрешаешь не все проблемы.
Происходят поражения и капитуляции — маленькие, но существенные.
Прошлой зимой они отказались от отопления спальни. Они закрыли заднюю часть трейлера и стали спать на диване. Овладели искусством приседания в ванной. Ванна ведь металлическая, она опущена на несколько сантиметров ниже пола. Прямо под ней — ледяной воздух. Сколько ни обливайся — ноги и задница все равно начнут замерзать, если просидишь слишком долго. Поэтому нужно вставать, пропуская под себя горячую воду, затем снова садиться и ждать. И повторять все сначала.
— Такое ощущение, что ты даже не входишь в пищевую цепь, — сказал как-то Белл холодной ночью, сидя на кухне и поедая буррито.
Это его высказывание о пищевой цепи стало одной из двух фраз, произнесенных за весь день. Иногда он открывал дверь спальни и наблюдал за тем, как его дыхание превращается в облачка пара.
Он хотел, чтобы она спросила его о пищевой цепи. Он хотел объяснить, хотел, чтобы она поняла.
— Пищевая цепь… — начал он.
— Я поняла, — остановила она.
Это и стало второй фразой. Фраза зависла в воздухе облачком пара, даже несмотря на то что они находились на кухне.
* * *
После того как Белл перестал рассказывать Лин о любви к своей работе, он начал разговаривать с зеркалом.
— Я люблю свою работу, — говорил он. Отражение, кажется, с ним соглашалось.
Их жизнь, как и зоопарк, изобиловала притворством. Они притворялись, что у них есть деньги на бензин. Делали вид, что могут питаться лучше, но просто предпочитают этого не делать. Прикидывались, что Лин по-прежнему считает очень важным работать на той работе, которая нравится. Которую любишь. Ну, или что-то вроде того.
Однажды она перестала притворяться. Под привычной маской обнаружилась другая Лин, которая думала так: «Если бы ты любил меня, ты сделал бы все возможное для того, чтобы я жила лучше». И эта Лин всплыла на поверхность. Она сняла маску.
На холодильнике появились приклеенные скотчем объявления.
Продажи. Озеленение. Моечные машины. В общем, все то, чем можно заняться, имея диплом биолога.
— Забыть о том, что действительно важно — очень легко, — говорил ей Белл.
Она не рассуждала о том, что иметь в доме свет и тепло — тоже важно. Вместо этого она, не переставая глядеть на него, надевала пальто, брала свой вибратор и закрывалась в ванной.
Библиотекарь. Бариста [26]. Любая работа, оплачивавшаяся выше, чем работа в зоопарке. Повар. Носильщик в аэропорту на мексиканских авиалиниях. Не обязательно мексиканец.
* * *
Белл думал о том, насколько же много притворства окружало его в зоопарке.
Посетители прикидывались, что клетки — это джунгли, саванна, пустыня или тундра.
Животные делали вид, что посетители их не интересуют. Совместными усилиями посетители и работники зоопарка показывали, что зоопарк не является по своей сути лишь тщательно продуманной жестокостью.
Иногда животные переставали притворяться. Например, когда новорожденные отказывались есть. Потому что малыши сразу же понимали: они находятся в неволе, чувствовали это. Они забывали притвориться, что жить все-таки стоит.
Так лама напала на Брию Вагадес.
На глазах у Белла.
В кино нападение животных показывают совсем по-другому, там всегда раздается сопение, рык, показывают кровь и шерсть. В реальности это выглядело почти комично. Бриа поднимала замаскированную под камень крышку люка, скрывавшую садовый шланг, и тут появился Нанез, самец, смешной и величественный, покрытый двухцветным черно-серым мехом. Он встал на дыбы и начал размахивать передними копытами, словно боксер. Женщина заметила его, когда животное уже стояло рядом.
— Ой, — вскрикнула она, прежде чем сумела взять себя в руки. — Да пошел ты, Нанез!
Зоопарк уже закрылся, но существовали строгие правила, запрещавшие терять хладнокровие, ведь посетители могли заметить это и запаниковать.
Нанез потерял равновесие и опустился на все четыре копыта, продолжая двигаться вперед. Затем он снова встал на дыбы. Бриа прикрыла голову и отступила, нащупывая дверную ручку.
— Он не хотел, чтобы она находилась в вольере, — сказал Белл Джону Лорэну в кафетерии на следующий день. — Это же очевидно.
— Да никогда это не бывает очевидным. Неправильно это — объяснять поведение животных человеческими мотивами.
— Территориальность — животное поведение, — ответил Белл, жуя крекеры с арахисовым маслом. — Это животный мотив.
— Неправильно, — продолжал Джон, — делать вид, что всегда их понимаешь. Понимаешь, почему они ведут себя именно так.
— У них период спаривания, — произнес Белл. — Вот почему.
Джон сощурился.
— И она пошла в вольер одна? Это тоже неправильно. Это тебе не домашние животные.
Но Белл знал, что некоторые животные вели себя почти как домашние. Опасные домашние животные, которым нельзя доверять.
— Ты бы написал себе памятку, — посоветовал он.
— Ты бы заткнулся.
— Ага, — согласился Белл.
* * *
Личинка на домашнее животное совершенно не походила. На следующий день после того, как Белл поместил ее в один из больших террариумов, она начала окукливаться. Вечером он засел в задней комнате и стал наблюдать за ней. Он перекопал все имевшиеся в зоопарке книги по энтомологии, но так и не нашел ничего похожего. Ни одна из картинок даже отдаленно не напоминала странное насекомое, копошившееся в террариуме. Кокон лишь добавлял загадочности. Чем бы ни являлась эта штука, она появилась на свет недавно.
Насекомые, проходящие через личиночную стадию развития, делятся на четыре группы: жуки, мухи, чешуекрылые бабочки и перепончатокрылые.
Находящееся в террариуме создание явно не являлось гусеницей, так что бабочек Белл исключил. Гигантский размер позволял вычеркнуть мух. Оставались жуки и перепончатокрылые. Тем не менее насекомое не походило ни на одну из тех личинок ос и жуков, которые он когда-либо видел. У большинства личинок нет ни глаз, ни такого ротового аппарата.
На третий день Белл обнаружил, что личинка закончила строительство своего бумажного кокона и таким образом отгородилась от мира.
* * *
Еще день спустя полку общественных работников прибыло.
Белл сидел на корточках и смешивал еду для лемуров, когда на ведро упала чья-то тень. Белл прикрыл глаза и поднял голову.
