От кипарисового пола исходило тонкое благоухание — драгоценное дерево тогда лишь перестанет испускать его, когда истлеет вместе со дворцом! Углы широких зал украшались прекрасными скульптурами из бронзы, мрамора и алебастра — часть ей прислали в дар эллинские цари, и изображали эти мраморные статуи греческих божеств и героев-полубогов: Афину, Артемиду, Актеона, Язона, фавнов, пьяного Силена. Больше всех любила царица Савская смотреть на Афродиту — та не скрывала богами данной красоты. Проёмы меж окнами занимались вазами из сердолика, яшмы, нефрита, любимого царями. Возле выходов и входов на бронзовых треножниках, изображавших львиные и драконьи зёвы, курились благовония в широких чашах. Вдоль стен раскрыты на подставках предметы особой гордости царицы: пергаментные книги в переплётах из сандалового дерева — бесценное сокровище древней мудрости, доступное любому, кто пожелал бы обратиться к ним.
Она шла многими покоями, узнавая и не узнавая, но всем любуясь — тут появилось много нового, отчасти привезённого из дальних стран, отчасти заботливо добытого из развалин древности, свидетельства далёкой мудрости и вечного искусства — здесь были золотые и бронзовые львы, быки, птицы с женской грудью и головой царевны.
Как помнила Маргарет, царица Савская большие средства вкладывала в разработку недр своей страны, в поиски новых рудных месторождений и часто обнаруживала под слоем щебня и песка древние постройки. Она вела переписку с правителями дальних стран, узнавала, что творилось в мире, ей присылали рисунки и описания далёких мест, искусно сделанные карты, работы древних мастеров. Не тот ли это бронзовый дракон в рост человека, инкрустированный эмалями и драгоценными камнями, с волнистым хвостом и языками пламени на голове, прибытия которого она ждала когда-то из далёкой страны, называемой Чина? Да, очевидно это так, потому что вся комната была полна вещиц явно китайского происхождения и явно очень дорогих. Как Маргарет ни была несведуща в искусстве китайских мастеров, но всё же эта широкая чаша с одной большой рыбой в центре, держащей во рту огромную жемчужину, и шестью малыми рыбами по ободу есть не что иное, как древний китайский сейсмодатчик!
Она обходила одну за другой пустующие ночные залы, радуясь при виде знакомых интерьеров из драгоценного чёрного и красного коралла, которые добывались в Красном море, и совершенно незнакомой комнате, отделанной сплошь янтарём и золотом. Маргарет шла туда, где, как помнила, находилась когда-то её спальня. Ей хотелось увидеть настоящую царицу Савскую — какая она? Легенды говорили о поистине сказочной красоте владычицы Сабеи, но, если подумать, любую женщину сделала бы прекрасной высокая изумрудная диадема, причудливое одеяние из драгоценных тканей и тщательный уход. Маргарет сама была бы очень хороша в тех одеждах, которые помнила из своего сна.
— О, Боже!
Она вошла в просторное помещение, которое предшествовало спальне — об этом Маргарет забыла! Здесь были сундуки, стойки с платьями, с накидками, с длинными туниками, с халатами любого материала и расцветки! Тут были столы и полки с тиарами, ожерельями, серьгами! Шкатулки и вазы с нитями жемчужин, бериллов и топазов, и особенно изумрудов! Большие чаши, полные сокровищ, которые когда-либо украшали шею, руки, талию и голову царицы Савской! Здесь было так несметно много сокровищ, что Маргарет, захваченная врасплох и зрелищем, и воспоминаниями, разволновалась, стоя в своих лохмотьях посреди этого царского великолепия. Она вдруг почувствовала себя такой убогой, такой жалкой! И тут же вспомнила, что утреннее пробуждение царицы сопровождалось омовением в бассейне, который должен быть за этой дверью!
Дрожа от опасения ошибки, она толкнула рукой створку, и двери разошлись бесшумно. Перед ней тихо мерцала сонными водами царская купальня, отделанная полудрагоценным камнем, одной стороной выходящая в сад цветов, с другой стояли кипарисовые и сандаловые лежанки с небрежно брошенными простынями.
Это было свыше её сил — Маргарет поспешно скинула пыльное тряпьё и тихо скользнула в воду. И драгоценные мыла, и лёгкие масла — всё было тут, так что после ночного омовения она вышла из воды, прекрасная, как Афродита. Тут же были баночки из драгоценных минералов с тем таинственным составом, который царица Савская некогда под большим секретом получила от царицы Вавилонской — Семирамиды. Это был тот необыкновенный крем, ингредиенты которого искали в древних манускриптах парфюмеры всех времён, тот сказочный состав, который был ведом среди всех женщин мира лишь трём — царице Савской, Семирамиде и Клеопатре.
Когда волшебный крем лёг на кожу щёк и шеи, Маргарет почувствовала, что вернулась в свой прежний лик — в образ, тело, чувства древней владычицы Сабеи, она себя вдруг снова ощутила властительницей мыслей, мужских желаний и страстей. Но только уже не столь юной, а зрелой и опытной. Она посмотрела на свои руки, на которых исчезли следы одиночного путешествия под палящим солнцем — кожа снова свежа, а форма кисти безупречна.
В задумчивости, наслаждаясь каждым мигом, она медленно надела на запястья изумрудные браслеты, потому что среди всех камней Маргарет более всего любила изумруды — в память о том, как была царицей Савской. Она облачилась в тонкую тунику, расшитую невесомыми шелками и ещё тончайшей нитью золота, накинула просторный халат из мерцающего под луною золотого шёлка с вышитыми лилиями. Подняла свои чёрные волосы, ещё влажные от купания, и заколола их золотыми гребнями с изображением драконов — подарок императора Китая. Она надела туфли тонко выделанной кожи, украшенные драгоценными камнями, и, не зная, что ещё можно сделать, открыла дверь в опочивальню.
Она уйдёт отсюда, покинет этот изумительный дворец и его царственную хозяйку, она скроется, как тень, как мысль, посетившая мозг спящего, как свет луны. Потому что её время вышло — она здесь только мимолётный гость, звезда, мелькнувшая на небосклоне в закатный час, тихий дух пустыни…
Широкая постель напротив арочного окна, что выходило в сад, была пуста.
С минуту Маргарет стояла и смотрела на неё, не зная, что она испытывает — разочарование или облегчение. Да, ей хотелось видеть царицу Савскую, она хотела сравнить себя с ней — не ту оборванку в краденых лохмотьях, а себя — вновь обретённую царицу Савскую. Но ложе пустовало, и искать сравнений было не с кем. Вот почему дворец так удручающе безлюден — наверняка красавица-царица отправилась в дальнюю поездку, как часто делала и раньше. Или она уже не столь молода и давно не столь красива? Ведь Маргарет так и не знает, сколько времени прошло со дня отъезда из Иерусалима. Может быть, она уже старуха? Не зря же поначалу, слушая болтливого Ионахана, Маргарет подумала, что прошло очень много времени со дня встречи двух царственных любовников.
