Сыщик проворно, со знанием дела, обшарил карманы арестованных, извлек сигареты, авторучку и блокнот Слейна, бумажники, передал рыжему верзиле и указал револьвером на дверь вестибюля:
- Прошу, сеньоры.
У входа лежал Челли. Пуля сыщика попала ему в затылок, на белой горячей ступеньке запеклись багровые сгустки. Рамона нигде не было видно.
В прохладном подвале пахло пряностями и фруктами.
-Сюда,-сказал сыщик и ключом открыл железную дверь с крохотным смотровым окошечком. Подмигнул Слейну: - Располагайтесь, мистер журналист, и чувствуйте себя как дома, в Америке.
- А что, здесь не так уж плохо,-Слейн шагнул в квадратную камеру без окон.-По крайней мере, не жарко. Не составите ли нам компанию, сеньор шпик?
- Прохлада временная,-ухмыльнулся сыщик сквозь жвачку.-Вам будет еще жарко.
Захлопнулась дверь,
- Эй!-крикнул ему вслед журналист.-Верните сигареты, ведь они не контрабандные!
Не ответили.
Слейн уселся на единственный железный табурет. Багров стоял, прислонясь спиной к двери.
- Болит голова, Джо?
- Немного. У рыжего, наверное, был в руке кастет.
- Рыжий - бывший гестаповец, а они бить умеют. Здесь он называется сеньором Мануэлем.
- Постой, в кто же тогда второй?
- Мой бывший шеф Флетчер.
Слейн свистнул.
- Вот это влипли!
-Я тревожусь не за себя... Ты понимаешь, Джо, ведь я все открою им на первом же допросе, хочется мне или нет. Пока действуют "импульсы правды", ничего не утаить, вот в чем беда. Не надо ни пыток, ни побоев, просто они зададут вопрос, и я стану отвечачь...
- Обычная история в необычной ситуации,
- Ты о чем?
- Так всегда: правда оборачивается против того, кто осмелился встать на ее защиту. Коварная дама!
Они помолчали.
Багров прижал ко лбу скованные руки.
- Хотел бы я знать, что делает Руми.
Глава 22.
Руми бездельничал.
Все последние годы - годы работы у доктора - Руми был постоянно чем-нибудь занят. Больничное хозяйство, мудрые тайны электротехники, поездки в Чельяно за материалами и приборами, монтаж мачты и сложной, непонятной для индейца машины-все это не оставляло свободного времени. .
Теперь в больнице ни души, уехал доктор, и полное безделье навалилось на Руми, томило, беспокоило, таило неведомые опасности. От рассвета до заката индеец сидел в укромном каменном гнезде среди скал и смотрел вниз, где из-за утеса выбегала тропинка, соединявшая больницу с внешним миром. Покуривал трубку, разгоняя рукой, дым. Чутко дремал, прислонясь спиной к каменной глыбе, нагретой солнцем. Просыпался и снова смотрел на тропу. Внизу было пустынно. Глухо шумел поток, и гудела турбина электростанции. Залитые солнцем белели домики больницы, и в одном из них жила, действовала таинственная машина доктора, соединенная кабелем с мачтой на вершине горы.
Четвертые сутки пошли с того утра, когда уехал доктор и ушла больничная прислуга. За это время Руми дважды нарушил приказ доктора, чего никогда прежде не было.
Тогда, в то утро, он проводил доктора и гостя-американца до расселины и пошел в больницу. Навстречу двигались индейцы, таща узелки с нехитрым имуществом. Мужчины, прощаясь, касались рукой плеча Руми, женщины кланялись молча. Потом скрылись за скалой и они. Только Паула еще стояла рядом и смотрела под ноги,
- Иди,-сказал ей Руми.
- Позволь мне остаться, Руми...
Длинные ресницы индианки вздрагивали, пальцы теребили бахрому платка.
- Иди,-повторил Руми.-Так велел сеньор доктор.
- Я боюсь идти в Кхассаро. Отец отберет деньги и продаст меня кому-нибудь. Отец любит гуаро и виски больше, чем меня. Позволь мне остаться!
Конечно, жизнь в больнице и доброта сеньора доктора избаловали Паулу: женщины из горных селений не осмеливались спорить с мужчиной. Что говорить, Руми с радостью оставил бы девушку здесь - ведь это была Паула... Но разве не сказал сеньор доктор: пусть все уйдут...
- Иди,- в третий раз сказал Руми, повернулся и не оглядываясь пошел к больнице.
В лаборатории все осталось по-прежнему, как будто доктор просто отлучился в Кхассаро. Ровно, привычно гудел двигатель, светились сигнальные лампочки на щите, покачивались стрелки приборов. Руми обошел и проверил свое электрохозяйство. Потом снял с гвоздя карабин и удобно приладил за плечами. Вышел, закрыл на ключ дверь электростанции и посмотрел на тропу. Паулы не было. Паула ушла...
Пройдя по мосткам через поток, индеец вскарабкался по обрыву. Серые камни с пучками пожелтелой травы скрывали шалаш-выгнутый лист рифленого железа, прислоненный к замшелой глыбе. Здесь Руми заготовил припасы: рюкзак с консервами и табаком, солдатские подсумки с карабинными патронами, цинковый бидон с водой. Заботливо обложил сухой травой, укрыл брезентом дюралевую коробку с гальванической батареей и медным рубильником. От нее бежал, прячась в трещинах, тоненький желтый проводок, спускался вниз, нырял под струю потока и на том берегу под землей уходил в подвал электростанции.
В тот день к больничной ограде поодиночке приходило несколько индейцев из Кхассаро. Руми спускался со скал, встречал их у ворот и объяснял, что сеньор доктор уехал надолго. Присев на корточки, индейцы выкуривали трубочку, советовались с Руми о своих недугах и уходили.
На второй день не пришел никто-весть об отъезде доктора быстро распространилась по окрестным селениям. Зато на третье утро, когда солнце только краешком показалось из-за горы и Руми подремывал с потухшей трубкой в зубах, из-за утеса появилась группа людей на усталых, заморенных мулах. Люди были незнакомые, не из Кхассаро и не из окрестных селений. Руми ящерицей сполз к потоку, перебежал мостки и, засунув руку в карман, где лежал пистолет, с беззаботным видом вышел навстречу гостям. Все пятеро оказались индейцами из дальних поселков, с Каменного ручья.
Руми рассказал и им, что доктор уехал. Угостил хорошим табаком, даже налил из фляжки по порции виски-очень уж у них был усталый и болезненный вид. Но индейцы уходить не торопились. Когда Руми намекнул, что
у него много дел на сегодня, один из гостей, тощий, еще не старый, но совсем лысый тхеллук, сказал:
- Мы слышали, что сеньор доктор уехал. Но нам очень-очень надо сеньора доктора. Может быть, он скоро вернется?
- Нет,-ответил Руми. Подумав, добавил:-Может, совсем не вернется.
- Нас послал к сеньору доктору старый вождь Одинокий Лось. Он совсем старый вождь и совсем больной. Его глаза плохо видят. Но его мудрость зорче глаз. Одинокий Лось сказал: только сеньор доктор, может быть, сумеет помочь беде тхеллуков с Каменного ручья.
Тхеллуки еще помолчали. Потом лысый спросил:
- Не ты ли тот самый человек, который умеет читать и которого зовут Руми?
