Всю ночь, с небольшими промежутками, маленькие группы грабителей появлялись на площади, таща добычу: бронзовую статую, часть портика, — погружали ее в корабль и исчезали вновь, не обращая внимания на неподвижную фигуру, скорчившуюся в тени на троне. Почти все время Керанс спал, невзирая на усталость и боль, проснулся он от прохлады за несколько минут до рассвета и позвал Беатрис. Он не видел ее с момента пленения своего после смерти Бодкина и был уверен, что Стренгмен закрыл ее в пароходе.
Наконец, после взрывающейся ночи, с ее барабанным боем, с разрывами сигнальных ракет над затененной площадью поднялся рассвет, а вслед за ним разостлался огромный золотой ковер солнца. Через час площадь и осушенные улицы замерли в молчании, только отдаленный шум кондиционеров на пароходе напоминал Керансу, что он не один. Каким-то чудом он вынес предыдущий день, выжил, сидя на солнцепеке, в невыносимой жаре, защищенный только плащом из водорослей, спадающих с короны. Как выброшенный на берег Нептун, он смотрел из своего водорослевого шатра на ковер бриллиантового света, покрывший кости и гниющие отбросы. Однажды он услышал, что на палубе корабля открыли люк, и почувствовал, что Стренгмен вышел из своей каюты, чтобы осмотреть его, — через несколько минут на него опрокинули ведро ледяной воды. Он лихорадочно хватал холодные капли, падавшие с водорослей в рот, как замерзшие жемчужины. Медленно вслед за этим он впал в глубокое оцепенение, очнувшись только в сумерки, когда начиналось очередное гулянье.
В своем белом отглаженном костюме подошел Стренгмен и критически осмотрел его, со странным выражением жалости пробормотал:
— Керанс, вы еще живы, как это вам удалось?
Это замечание поддерживало его весь следующий день, когда полог полудня лежал на площади полосами нестерпимо яркого света, как пласты параллельных вселенных, кристаллизовавшиеся в едином континууме под действием невыносимой жары. Воздух обжигал его кожу, как огнем. Он равнодушно смотрел на мраморные статуи и думал о Хардмане, двигавшемся сквозь столбы света на своем пути к солнцу и исчезнувшем в люках сверкающего пепла. Та же сила, которая спасла Хардмана, проявляла себя теперь в Керансе, каким-то непостижимым путем преобразовав его метаболизм так, что он мог выдержать эту жару. За ним по-прежнему наблюдали с палубы. Однажды большая, трех футов длины, саламандра выползла из костей перед ним, ее огромные зубы, похожие на кусок обсидиана, щелкнули, когда она почуяла запах Керанса; с палубы прогремел выстрел, и ящерица превратилась в окровавленную массу у его ног.
Как рептилии, неподвижно сидящие в солнечном свете, он терпеливо ждал конца дня.
И вновь Стренгмен, обнаружив его истощенным и оцепенелым, но, несомненно, живым, казался пораженным. Нервная гримаса исказила его рот, он раздраженно взглянул на Великого Цезаря и экипаж, окруживший трон при свете факелов и не менее пораженный, чем он сам.
Когда Стренгмен закричал, приказывая принести барабаны, ответ на этот раз был значительно менее быстрым.
Решив окончательно покончить с влиянием Керанса, Стренгмен приказах доставить с корабля еще две бочки рома. Он хотел усыпить бессознательный страх своих людей перед Керансом и морем, которое он символизировал и которое ему покровительствовало. Вскоре площадь была полна шумными фигурами, они подносили к губам бутылки и фляжки с ромом, неуклюже плясали под звуки барабанов. В сопровождении Адмирала Стренгмен передвигался от одной группы к другой, побуждая их на еще большие беспутства. Великий Цезарь надел голову аллигатора и кружился посреди площади в сопровождении пляшущих моряков.
Устало Керанс ждал кульминации. По приказу Стренгмена трон был снят с помоста и установлен на телеге. Керанс, расслабившись, лежал на спинке трона, глядя на темные фасады зданий, пока Великий Цезарь нагромождал у его ног кости и сухие водоросли. Во главе со Стренгменом приблизилась пьяная процессия. Десяток моряков ухватились за телегу и потащили ее вдоль площади, роняя на пути статуи. Сопровождаемые криками и приказами Стренгмена и Адмирала, которые бежали за телегой, безуспешно пытаясь выровнять ее ход, они, все ускоряя свой бег, свернули в улицу, телега накренилась и сбила ржавый фонарный столб. Колотя своими огромными кулаками по головам. Великий Цезарь пробился к оглоблям и замедлил ее бег.
Керанс сидел в качающемся троне высоко над их головами, прохладный воздух медленно оживлял его. Он с бессознательной отчужденностью следил за церемонией под ним, чувствуя, как его везут по осушенным улицам бывшей лагуны, как если бы он действительно был похищенным Нептуном, которого против его воли заставляли освящать эти районы затонувшего города, оторванные у морской стихии Стренгменом.
Постепенно, по мере того как усталость отрезвляла головы и заставляла перейти на шаг, люди между оглоблями начали петь что-то, звучавшее как старый гаитянский религиозный гимн: глубокая напевная мелодия подчеркивала их истинное отношение к Керансу. В попытках добиться своей цели Стренгмен начал кричать что-то и стрелять из пистолета, заставляя все время менять направление; когда они проходили мимо планетария, Великий Цезарь взобрался на телегу, вцепившись в трон, как огромная обезьяна, сорвал с себя голову аллигатора и надвинул ее на Керанса по самые плечи.
Ослепленный и почти задохнувшийся от отвратительного запаха, Керанс беспомощно качался из стороны в сторону на вновь увеличившей скорость телеге. Люди у оглобель, не понимая, куда двигаться, метались из стороны в сторону под крики Стренгмена и Адмирала, а Великий Цезарь подгонял их ударами кулаков. Полностью лишившись управления, телега дергалась и качалась, едва вмещаясь в узкую улицу; затем, выбравшись на более широкую дорогу, вновь увеличила скорость. Когда они огибали угол, Стренгмен крикнул что-то Великому Цезарю, тот всей тяжестью навалился на правый борт, телега наклонилась и бортом задела тротуар. В таком положении она прошла еще с пятьдесят ярдов, сбывая с ног моряков, затем с грохотом столкнулась со стенкой и свалилась.
Вырванный из своих креплений, трон вылетел на середину улицы и упал в низкую тинистую отмель. Керанс лежал лицом вниз, удар о землю был смягчен влажным илом, голова аллигатора свалилась, но он все еще был привязан к сиденью. Два или три моряка распластались рядом с ним, в воздухе медленно вращалось колесо телеги.
Задыхаясь от хохота, Стренгмен бил в спины Адмирала и Великого Цезаря. Вскоре весь экипаж вновь собрался вокруг главаря. Они осмотрели разбитую телегу, потом подошли к опрокинутому трону. Стренгмен величественно поставил на него ногу. Постояв так достаточно долго, чтобы убедить своих последователей в полном бессилии Керанса, он вытащил свой сигнальный пистолет и пошел прочь по улице, увлекая за собой остальных. Банда двинулась с криками и шумом.
