– О, так поступили бы многие воры, стоящие той суммы, под которую их выпускают на поруки, – сказал Джек с натянутой улыбкой. – Вот так мы и делаем свою работу.
– Это ты так делаешь твою работу, а не вы, – поправил Дрейкос. – Ты же исправился.
– Да ну? – пробормотал Джек. – На твоем месте я бы не был так уверен.
Он отряхнул с ладоней остатки пыли и обозрел дело своих рук. Не то чтобы совершенство, но – сойдет.
Шагнув к двери, Джек приоткрыл ее и осторожно выглянул.
Он потратил слишком много времени. На той стороне просторного холла светились огни, в кухне начиналась суматоха: наверное, рабы уже готовили завтрак.
– Дорога к лестницам все еще свободна, если мы поторопимся, – пробормотал ему на ухо Дрейкос.
Джек сглотнул.
– Пошли.
Им сопутствовала удача – а может, везенье воинов к'да. Рабы пока суетились только в кухне, в большинстве комнат все еще царила сонная тишина.
Они наткнулись только на одного бруммгу, и Дрейкос услышал его шаги как раз вовремя, чтобы Джек успел нырнуть за большой ящик с комнатными растениями. Спустя две минуты они снова были в комнате ее высочайшества.
– А теперь что? – спросил Дрейкос, когда Джек лег в ногах кровати, на которой храпела бруммга.
– Попытаемся немного поспать, – сказал Джек, вытягиваясь на твердом полу и закрывая глаза. – У меня такое чувство,' что в ближайшее время у нас не будет более удобного спального местечка.
Джек надеялся, что успеет проспать не меньше двух часов, прежде чем грянет гром, но прошло едва ли полчаса – и его разбудил звук двери, саданувшей по стене. Не успел мальчик открыть глаза, как грубые руки бруммг схватили его под мышки и резко подняли.
– Эй, – запротестовал Джек, моргая – его слепил свет, ворвавшийся в комнату из холла. – Что за?..
Один из бруммг не дал ему договорить, стукнув по голове.
– Молчать, раб, – прорычал бруммга, влепив Джеку еще один подзатыльник, чтобы придать вес своим словам. – Пошли!
Схватив Джека за руки, бруммги выволокли его в холл, и вскоре храп ее высочайшества стих вдали. Через холл, потом вниз по лестнице... Ноги Джека лишь изредка касались пола, и один раз у него мелькнула мысль, что так, наверное, чувствуешь себя, попав в реку во время разлива.
Газен ждал в своем кабинете. Он сидел в уютном кресле – том самом, в котором совсем недавно удалось посидеть Джеку.
– Спасибо, – бросил Газен бруммгам, когда те поставили перед ним мальчика. – Оставьте нас.
Бруммги молча вышли, закрыв за собой дверь.
Долгую минуту Газен смотрел на Джека – лицо рабовладельца было непроницаемой маской, его темно-карие глаза ничего не выражали.
– Итак, – наконец проговорил Газен голосом, таким же бесцветным, как выражение его лица, – вот мы и встретились снова.
Джек слегка пожал плечами.
– Похоже на то, – ответил он.
В следующий миг жгучая боль пронзила его плечо, и он упал на колени.
– Прояви немного уважения, будь добр, – сказал Газен все тем же ровным тоном.
В его руке, как пшеничный колос под легким ветерком, лениво покачивалась длинная хлопушка, которую Джек раньше не заметил.
– Да, сэр, – умудрился выговорить мальчик. И мгновение спустя упал на живот, когда новая острая боль полоснула его по левому бедру.
– «Сэр»? – донесся до него приглушенный голос Газена. – «Сэр»? У меня другой титул, раб.
Джек сжал зубы, отчаянно пытаясь припомнить, как бруммги звали Газена, когда въезжали в ворота поместья. Пижам? Пажам? Панжог?
Панжан. Да, точно – панжан.
– Простите, панжан Газен, – сказал он.
И едва сдержал крик, когда новый удар хлопушки резанул его по спине.
– Панжаном зовут меня бруммги, – проговорил Газен – Джек еле расслышал его голос сквозь свои судорожные вдохи. – Людям надлежит звать меня иначе. Сделай еще одну попытку.
Джек потряс головой, это движение послало через его тело новые волны боли.
– Я не знаю... чего вы от меня хотите, – выдохнул он. – Я не знаю, как вас называть.
Он собрался с силами, чтобы выдержать новый удар, но удара не последовало.
– Так-то лучше, – сказал Газен. – Ты начинаешь понимать.
Внезапно перед лицом Джека появился ботинок, и мальчик рванулся назад, не сомневаясь, что в следующий миг ботинок врежется в его щеку.
И вновь его ожидания не оправдались.
– Встань, – приказал Газен.
Джек попытался сделать так, как ему сказали. Он очень старался. Но его слишком трясло после ударов хлопушкой.
– Я...
Он неистово дернулся назад, когда хлопушка мелькнула перед его глазами. Боль, которую разбудило это движение, была почти такой же сильной, как если бы Газен и в самом деле нанес ему удар.
– Я сказал – встать!
Сжав зубы, Джек с усилием оперся на руки и медленно, дюйм за дюймом, оттолкнулся от пола. Перекатившись на бок, он посмотрел на Газена.
Тот снова сидел в кресле.
Все еще теребя хлопушку, Газен наблюдал за Джеком с легким интересом – как будто смотрел на слизняка, ползущего по стеклу.
Джек подумал, что для Газена он и вправду всего лишь слизняк. Слизняк, ползающий под ногами с кучкой других таких же слизняков. Все они жили лишь потому, что не стоило тратить силы, чтобы их раздавить.
Крепче сжав зубы, Джек снова попытался встать.
Казалось, он поднимался на ноги целую вечность. Но в конце концов, взмокнув от пота и чувствуя, как все его тело горит, будто у него ожог третьей степени, он почти сумел выпрямиться.
– Впечатляет, – проговорил Газен. – Ты крепче, чем кажешься, Маккой. В следующий раз надо будет поставить хлопушку на большую мощность.
И он для наглядности помахал хлопушкой. Джек инстинктивно отшатнулся и почти потерял равновесие.
Газен одарил его холодной полуулыбкой.
– Вдобавок ты быстро учишься, – заметил Газен. – Хорошо. Думаю, мне не придется повторять урок.
Джек покачал головой, не осмеливаясь заговорить.
– Хорошо, – повторил Газен.
Похоже, нынче утром то было его любимое слово.
– За твоей спиной стоит кресло. Садись.
Джек обнаружил, что садиться почти так же больно, как больно было вставать. Но теперь ему хотя бы не приходилось беспокоиться, что у него в самый неподходящий миг подогнутся колени.
– А теперь поговорим, – сказал Газен, положив хлопушку на стол рядом с компьютером. – Ты был в этом кабинете нынче ночью. Зачем?
Джек сделал глубокий вдох.
Сперва он собирался все отрицать, чтобы заставить Газена проговориться о том, что именно ему известно о ночных похождениях Джека. Но удары хлопушкой лишили мальчика желания играть с этим человеком в психологические игры.
– Я устал собирать ягоды и получать тумаки от ее высочайшества, – пробормотал он онемевшими губами. – И подумал, что таким образом смогу напомнить вам, на что я способен.
