С усилием сдержав слезы, Шерри попыталась снова:
— Но я хочу пойти с тобой… что если ты не вернешься?
— Я вернусь, — уверенно произнесла Клэр. — Обещаю. А если… если все же не вернусь, я хочу, чтобы ты спряталась, как прежде. Кто-нибудь обязательно придет, помощь должна вскоре прибыть, и они найдут тебя.
По крайней мере, она говорила честно, Шерри не нравились ее слова, совсем не нравились, но, по крайней мере, она не пыталась врать, и, глядя в ее лицо, малышка поняла — что бы она ни сказала, это не изменит мнения Клэр. Она могла продолжать вести себя как безответственный ребенок или смириться с тем, что сказала ей Клэр.
— Будь осторожна, — пробормотала она, и женщина снова обняла ее, а затем встала и направилась к лифту. Она нажала кнопку рядом с дверью, тут же раздался тихий низкий гул, а через несколько секунд кабина подъемника возникла перед ней, плавно остановившись. Клэр распахнула дверь и шагнула внутрь, обернувшись, чтобы в последний раз взглянуть на Шерри.
— Оставайся здесь, милая, — сказала она. — Я вернусь через несколько минут.
Шерри заставила себя кивнуть, и Клэр закрыла решетчатую дверь. Она что-то нажала внутри подъемника, и кабина стала опускаться; улыбающееся, волевое лицо Клэр исчезало из виду, оставляя Шерри в темном стылом проходе. Маленькая девочка села на грязный пол и прижала колени к груди, медленно покачиваясь. Клэр была смелой и умной, она скоро вернется, она обязательно вернется.
— Я хочу к маме, — прошептала Шерри, но рядом не было никого, кто мог бы услышать ее слова. Она снова оказалась одна, а этого ей хотелось меньше всего.
"Но я сильная. Я сильная и смогу дождаться".
Она положила подбородок на колено, коснулась кулона, который мать дала ей на счастье, и стала ждать возвращения Клэр.
Глава 16
Аннет Биркин, ужасно уставшая, сидела в комнате наблюдений лаборатории, уставившись на стену из мониторов, расположенную над пультом управления. Ей казалось, что она сидит здесь не один год, ожидая появления Уильяма, и женщина уже начинала думать, что он так и не появится. Она подождет еще немного, но если не увидит его в скором времени, то вынуждена будет вновь отправиться на поиски.
"Чертова техника…"
Двадцать пять экранов с управлением каналами. Совершенно новая система — ей и месяца еще было, — которая по идее давала Аннет возможность наблюдать за каждым уголком здания. Замечательное достижение индустрии безопасности… правда, работало только одиннадцать мониторов, на половине из которых красовались помехи, бесконечный танец электрических снежинок. Все, что она могла увидеть на пяти дававших пока еще четкую картинку мониторах — мертвые, разлагающиеся тела, да порой на глаза попадался представитель серии Re3, либо пирующий, либо спящий…
— Лизуны. Ты назвал их лизунами из-за их языков…
Она думала, что худшая боль уже позади, но одинокий отзвук собственного голоса в холодном, похожем на пещеру, помещении и осознание, что ответа нет — и вряд ли когда-нибудь будет — принесли свежую волну печали, рвущую душу на части. Уильяма не стало, и она говорила с пустотой.
Аннет склонила голову над пультом управления, закрыв уставшие глаза. По крайней мере, больше не было слез; она целый океан наплакала с тех пор, как «Амбрелла» явилась за G-вирусом, но сейчас женщина была слишком измождена, чтобы плакать дальше. Теперь осталась только боль вперемешку с неистовой, но беспомощной яростью из-за действий корпорации.
"Еще месяц, может, два, и мы бы отдали его им. Мы отдали бы его без боя, и Уильям привел бы исполнительный комитет к процветанию, и мы были бы счастливы. Все были бы счастливы…"
От одного из притихших мониторов послышалось слабое визжание. Аннет посмотрела на него, надеясь и страшась одновременно, но это был всего лишь лизун, расположившийся этажом выше хирургического отсека. Он спрыгнул со своего насеста на потолке, чтобы закусить техником, и бестолково завыл, забираясь поглубже во внутренности трупа. Мертвец был похож на Дона Уэллера, одного из посредников химического завода, но Аннет не могла быть полностью уверенной; он выглядел почти таким же изуродованным и непохожим на человека, как и Re3, пожиравший его. Она смотрела, как ест лизун, смотрела на маленький экран, но ничего толком не видела — ее разум блуждал, прикидывая, что ей осталось делать. Она уже избавилась от данных со всех компьютеров и блокировала коды обратного отсчета; лаборатория была готова, и дорога к отступлению была проверена. Но она не могла покончить с этим, не увидев его снова, не будучи уверенной, что он вернулся в комплекс «Амбреллы». Уничтожение лаборатории ничего не даст, если его не будет в зоне взрыва; они найдут его и получат вирус из его крови…
"…но «Амбрелла» не получит его. Скорее, я умру, так что Бог мне в помощь… "
Ее единственное утешение во всей этой безумной, ужасной ситуации состояло в том, что «Амбрелла» так и не сумела положить свои загребущие руки на синтез Уильяма. Не положила и никогда не сможет. Все, что участвовало в создании G-вируса, будет погребено под тоннами пылающего металла, камня и дерева, вместе с Уильямом и всеми монстрами, созданными для компании. Аннет на некоторое время заляжет на дно, немного подлечится, взвесит свои возможности, а затем продаст G-вирус конкурентам. Хотя «Амбрелла» и была крупнейшим промышленным конгломератом, работающим над исследованиями в сфере биологического оружия, они не были единственными, а когда она завершит начатое, статус корпорации существенно пошатнется. Не такая уж подобающая месть, но это все, что у нее осталось.
— Кроме Шерри, — прошептала Аннет, и от мысли об их маленькой дочке она ощутила укол в сердце; боль иного рода, но все равно это боль. С того самого дня, когда родилась Шерри, Аннет намеревалась уделять больше времени ей, нежели участию в блестящей работе Уильяма. Но года все летели и летели, Уильяма все повышали и повышали, работа становилась все более интересной и ценной, и хотя оба они обещали сами себе и друг другу, что все же займутся семьей, они просто отодвинули ее на задний план.
"И теперь уже слишком поздно. Мы уже никогда не будем семьей, никогда не будем настоящими родителями. Все это время мы потеряли, батрача на компанию, которая в итоге предала нас… "
Слишком поздно, и нет смысла горевать о том, что могло бы быть. Все, что было теперь в ее силах, так это убедиться, что «Амбрелла» не получит больше ничего от семьи Биркин. Уильяма больше не было, но оставалась Шерри; эта его частичка будет жить, и наконец-то Аннет станет матерью, которой должна была быть все это время. Ей, конечно, придется подождать, пока все уладится, прежде чем она сможет забрать Шерри, хотя бы несколько месяцев, но девочка будет в безопасности; полиция отправит ее жить с сестрой Уильяма, этого они оба желали…
