Нет, господа ученые! Ваша любознательность не знает предела, ваши возможности слишком велики. Ваши успехи раз за разом ставят на карту само существование человечества. Большей части которого не только непонятен, просто неизвестен ваш труд. И генерал де ль'Ойр не даст, вы слышите, не даст вам в руки эту отмычку в прошлое. Не даст! Извольте делать все, как положено. Наберитесь терпения. Спроситесь у человечества. А не у генерала де ль'Ойра, мадам Трантакавитас и еще двух десятков более или менее случайных персон. В обход не выйдет.
Кварт-майор Година заслуживает всяческой похвалы. И построил прекрасно, и уничтожил безукоризненно. Перескок через звание — дело экстраординарное. Но Година заслужил погоны секст-майора, и он их получит.
Все, чего вы добьетесь сейчас, лорд Хафэнаур, это отставки генерала де ль'Ойра. Он стар, он к этому готов и не будет особенно сопротивляться. Собственно, он давно уже решил для себя этот вопрос, но в эти месяцы его решение было неосуществимо. Он должен был довести это дело до конца. И он его доведет. До конца. И тем облегчит вам задачу.
Где-то там, четыреста лет назад, на окраине Бейрута в норе, выкопанной в глинистом откосе, живет нищий. Жалкий больной старик, покрытый отвратительными язвами. К нему и подойти-то противно. Даже у комиссии общественного призрения не хватает духу к нему подступиться. Он почти не выползает из своей норы. Откуда он взялся, никто не знает. На груди у него видели крест, так что он христианин. Сердобольные старушки из христианской общины посылают к его норе мальчишек. Кинуть туда кусок хлеба и пачку старых газет. Он, видно, уже тронулся, он очень любит старые газеты, долго их перебирает, а потом жжет, греет над пламенем руки и что-то бормочет.
Не будет больше этого нищего.
Вы об этом еще не знаете, лорд Хафэнаур, но прим-майору Лахтинену, командиру роты особого назначения, передан в Бейрут приказ. О принудительном возвращении из прошлого участника "бейрутского эксперимента". И о немедленной ликвидации установки, принадлежащей бейрутскому институту истории и вот уже три месяца находящейся под его контролем. Все. Вот вам и превышение полномочий, ваше лордство. Это уже несомненно превышение.
Да, прошло три месяца. И опять наступила инспекционная декада. Завтра с девяти ноль-ноль до одиннадцати генерал должен находиться на тридцати шести патрульных кораблях. Именно поэтому он продиктовал ходатайство в президентуру о разрешении на тридцать седьмую ипостась с девяти сорока пяти до одиннадцати. Ввиду необходимости лично присутствовать в это время на торжественной церемонии в мемориальном центре вооруженных сил.
ПРЕДИСЛОВИЕ
Эти записки были переданы мне лицом, пожелавшим, чтобы они хранились у меня и не предавались гласности, покуда будет жив передавший. Указанное лицо изложило мне мотивы своего пожелания, я счел их основательными, принял и выполнил поставленное условие.
Наверное, следует указать, что эти материалы хранились у меня несколько более двадцати лет.
Разумеется, едва записки попали в мои руки, я попытался прочесть их. Это было трудное чтение. Насколько могу судить, автор трижды брался за дело, всякий раз начиная с иного события и отношения к окружению и всякий раз обрывая повествование на полуслове. Обычно в таких случаях предпочтение отдается последнему по времени варианту, но в домашних условиях невозможно было определить, какой из вариантов последний. Документы А1 и А2, как я их обозначил, находились в общей папке (А1 машинописный, А2 — написанный от руки). Документ А3, тоже машинописный, был в особой папке. Все три документа пространны, но А3 по объему меньше, чем А1 и А2. В папку с Документом А3 вложено несколько десятков разноформатных листков (Документ В), текст на которых, частично написанный от руки, частично исполненный на личном процессоре, местами причудливо перекликается с разными страницами документов группы А. Многие В-листы смяты, часть разорвана, текст кое-где частично, кое-где полностью смыт ацетоном. Рукописные А2- и В-листы заполнены двумя разными почерками (иногда оба почерка чередуются на одном листе). Помимо этих двух папок в комплект хранения входила дискета С1, явно со словесным текстом. Но запись производилась в условиях заражения программным вирусом весьма прихотливой природы и в прямом воспроизведении была просто невразумительна.
Окажись дело в руках специалистов, будь им известна истинная канва событий, они быстро привели бы записки в удобочитаемый связный вид. У меня же не было ни приборной техники, ни дополнительных сведений. Но за двадцать лет, мало-помалу, в несколько заходов, соблюдая всяческие меры предосторожности и предельно используя доступную аппаратуру, я прояснил многие темные места и организовал материал в нечто целостное.
Что удалось выяснить?
Графологическая экспертиза (графолог-любитель) утверждает, что оба почерка принадлежат одному и тому же лицу. Мне непонятно, как это может быть, но эксперт уверяет, что люди о двух почерках не такая уж и большая редкость. Как правило, говорит он, это так называемые "переученные левши", то есть левши, которых с детства принуждали пользоваться правой рукой. Он уверяет, что такое отношение к левшам еще в недавнем прошлом было чуть ли не общепринятым (во что верится с трудом). По его словам, таких людей отличает крайняя несамостоятельность поведения, резкие беспричинные смены настроения, несобранность, несколько неуклюжий, но неутомимый полет воображения. На мой вопрос, можно ли считать эти признаки необходимыми и достаточными факторами формирования личности, способной на инсайт, то есть на внезапное постижение ситуации в условиях острого стороннего психологического давления, эксперт ответил, что это выходит за пределы его компетенции. Эксперт убедительно показал мне, что почерки практически отличаются только наклоном, и даже предложил программу конформного преобразования одного почерка в другой на экране дисплея. Программа очень помогла мне при чтении неясно написанных слов.
Специалист по вычислительной технике (из числа моих друзей) ознакомил меня с процедурой излечения записи, пораженной программными вирусами, и рекомендовал оборудование. Следуя его указаниям, я довольно успешно восстановил запись на дискете С1. Оказалось, что это стихи. Моя поэтическая эрудиция слаба, но все же мне удалось провести экспертизу на авторство записанных стихотворений (подробности и выводы см. в тексте). Возможно, кое-кому из читателей удастся пойти вперед в этом отношении дальше, чем мне. Сочту их указания неоценимой помощью.
