- Тогда я имел штатовское подданство, - осторожно пояснил Кобуясима и улыбнулся, отчего сразу стал похож на раскосого суслика. - На родину я вернулся уже после этой экспедиции.
- Реэмигрант, - понимающе закивал Будрис Липенайтис. - Я всегда говорил, что рано или поздно, но зов родины услышит каждый, кто живет на чужбине.
- Конечно, услышит! - поддакнул Моисей Симанович. - Зов родины мои папа и мама услышали в двадцать втором, а теперь этот зов и меня в Иерусалиме достает уже второй год. Прямо не знаю - ехать или не ехать?
- Ты, Моисей, помалкивай, - повернулся к нему Лежнев. Тебя не Россия, тебя Украина зовет. Я же знаю, что твои родители в Одессе жили.
- У каждого уважающего себя еврея, предки которого жили в Советском Союзе, одна родина, - гордо возразил Симанович. И столица нашей родины - Москва. В остальных городах нормальному еврею жить скучно.
В начавшийся спор азартно влез американский исследователь Тим Даруотер, который на поверку оказался чистокровным индейцем чероки, и высказал свое недоумение тому, что зова не слышат оккупировавшие его родину англосаксы, иначе бы они давно уже реэмигрировали на свою историческую вотчину. И вообще, what about?..
- Господа, господа, - вмешался в начавшийся спор де Лавальер. - Давайте все-таки дослушаем уважаемого обитателя Страны восходящего солнца.
Кобуясима с благодарностью покивал ему и с нескрываемым осуждением оглядел присутствующих.
- Так вот, - сказал он, - с вашего разрешения я продолжу, господа. Как я говорил, дело было в сорок девятом году.
Экспедиция находилась на Меркурии уже четыре недели, когда уважаемый Михаил Оганесян открыл ртутное зеркало в ущелье уважаемого доктора Заммердинкера. Кто был на Меркурии, тот никогда не забудет Сумеречного пояса и цепи пещер, что тянется вдоль хребта Черенкова. Это, господа, очень красивое зрелище и вместе с тем - жутковатое. Буквально рядом кипит почва, легкие металлы собираются на поверхности разноцветными, словно мыльная вода, озерами. Они частично испаряются, и над озерами даже образуется некоторое подобие атмосферы.
У меня это была первая экспедиция в космос. За год до нее я женился на прекрасной девушке по имени Оринари. Ей было двадцать лет, и мы познакомились с ней в маленьком уютном кафе на вершине Фудзиямы. Было время цветения сакуры...
- Он нам всю свою жизнь хочет рассказать, - саркастически ухмыльнулся Кен Сен Ир. - Пусть лучше скажет, какое отношение его девушка имеет к рассказываемой истории!
- Самое непосредственное, - с достоинством сказал Кобуясима. - Можете поверить мне на слово, уважаемые господа. Я бы никогда не стал рассказывать о своей Оринари, если бы моя история не имела к ней отношения. Каждый мужчина в глубине своей души - гордый самурай, он никогда не станет впутывать любимую женщину в историю, которая ее совершенно не касается. Он лучше сделает себе харакири.
- Дайте ему рассказать! - крикнули из задних рядов. - А Кену заткните рот, иначе он нам весь конкурс сорвет! Продолжай, Фудзи. Никто меркурианского зеркала в глаза не видел, только статьи да рефераты о нем в научных журналах читали!
Кобуясима благодарно приложил руки к груди.
- Так вот, уважаемые господа. На Меркурий я летел, будучи молодоженом, и очень скучал о своей молодой жене, которая осталась на Земле одна и, как я думал и надеялся, в свою очередь очень скучала обо мне.
Зеркало, которое обнаружил всеми уважаемый Михаил Оганесян, представляло собой мембрану, которая своей серебряной поверхностью отделяла освещенную светилом поверхность и Сумеречную зону. Трудно было сказать, за счет чего оно держалось в овальном проеме скал, это потом уже уважаемый доктор Заммердинкер подробно исследовал его природу и любезно поделился своими догадками в "Нью-космик ревю", а тогда все мы были поражены открывшимся человеческим глазам фантастическим зрелищем. Представьте себе оплавленные, обуглившиеся под лучами палящего солнца скалы. Скалы эти, казалось, являются оправой для гигантского зеркала, в котором гротескно отражались камни, звездное небо и люди, которые к этому зеркалу подходили. Оно было около мили в высоту и четырехсот футов в ширину. Издалека оно напоминало фантастический лаз в пустоту, проход в темные миры, и только приблизившись, вы обнаруживали гигантское зеркало, отражающее в увеличенном виде все находящееся перед ним.
И вот это зеркало, господа, подарило мне однажды космический стыд. В тот день мы с доктором Заммердинкером проводили съемку близ зеркала, и эта наша съемка немедленно транслировалась на Землю, мы очень желали, чтобы грандиозные открытия, сделанные нами, не пропали в случае нелепой и случайной гибели экспедиции на обратном пути. Все вы знаете, что и космические корабли, и люди, летящие в них, всего лишь песчинки, которые всецело зависят от окружающего их пространства. И если говорить честно, нам хотелось утвердить свой приоритет и доказать, что Земля не зря вкладывает деньги в освоение космоса. Я думаю, что каждый из сидящих сейчас здесь понимает наши чувства.
И вот, когда прямая трансляция на Землю была в самом разгаре, зеркало начало показывать. Да, господа, оно начало показывать картины, которые не имели никакого отношения к унылым пейзажам Меркурия!
- Помню, - мечтательно сказал Фокс Трентелл. - Такие картиночки оно тогда продемонстрировало!
Кобуясима покраснел, насколько ему позволял цвет лица.
- Да, уважаемые господа, - сказал он. - Вначале все окрасилось в красный цвет, и мы увидели бесконечную пустыню в лучах закатного солнца. Прямо в закат уезжали трое всадников на лошадях. Они были мужественными и выглядели очень усталыми, словно только что закончили тяжелую работу или героически схватились со своими врагами и едва не потерпели поражение. По их лицам было видно, что всадники еще молоды, но уже преисполнены опыта.
- Так это же из классики! - проснулся Николай Федоров. Я в детстве по стерео раз пять смотрел! Точно, "Приключения неуловимых"!
- Уважаемый Мыкола-сан ошибается, - с горестным достоинством поправил Кобуясима. - Это были заключительные кадры из героического японского фильма "Красные самураи".
- Откуда в Японии красные самураи? - удивился Кен Сен Ир. - Белые они всегда были! Товарищ Мао верно заметил...
- Ах, отстаньте вы со своим товарищем Мао, - закричал кто-то звонко из последних рядов. - Дайте же наконец рассказать Фудзи свою историю!
Кобуясима поклонился.
- Благодарю, - сказал он. - Так вот, мы все молча смотрели на красных от крови самураев, гордо уезжающих в закат. И в это время что-то в зеркале изменилось, оно словно бы закипело, потом в этом странном кипении начала медленно проявляться какая-то картина, но когда она проявилась... - Кобуясима судорожно вздохнул. - Когда картина стала совсем четкой, господа, я увидел свою молодую супругу. Оринари, сидя, как того требовал древний обычай, занималась любовью с господином Ихонотаямой, нашим соседом, которого я хорошо знал. От стыда я едва не покончил с собой, но меня удержал уважаемый доктор Заммердинкер, который рассказал мне несколько историй из своей бурной юности. Позднее психографисты, входившие в нашу экспедицию, объяснили мне, что ничего подобного в действительности не происходило. Все эти картины явились следствием отражения зеркалом образов, которые возникали в моем сознании. Моя несравненная Оринари была попрежнему верна мне, а господин Ихонотаяма не входил в нашу гостиную и не снимал свои тэта перед семейной постелью дома Кобуясима. Японец на мгновение прикрыл рукой глаза, но нашел в себе мужество и продолжил: - Тем не менее все, что демонстрировалось зеркалом, видела вся Земля. Я не смог найти оправдания своей ревности, и мы с Оринари расстались.
