-- Из голубой папки?
-- Да, Дима, - из голубой папки. Я сразу же приехала сюда, в офис и обнаружила вот этот факс, - Ирина протянула Зотову бумагу. Сообщение гласило:
ЗОТОВА К 11.00 ВРЕМЯ МСК.
Послано сообщение было, судя по автоматическим реквизитам - FROM и так далее - из городской публичной библиотеки города Питсбург.
-- А сколько сейчас? - спросил Зотов.
-- Пятнадцать пятьдесят девять, - ответила Ирина, посмотрев на часы.
-- Так...ёханый бабай... вот значит как... ну зачем такая страсть, - ну зачем девчонку красть, если можно её так уговорить...
-- Что?
-- Извините, это из песни... из пионэрской... простите, немножко нервничаю.
И в этот момент раздался телефонный звонок.
-- Это меня, - подскочил со стула Зотов и поднял трубку.
-- Я тут, Вячеслав, подумал и понял, что ты прав, - грамотно написанный художественный текст должен сам определять пути своей профанации, - забубнили из трубки.
-- Это точно, только вы номером ошиблись, - огорчил невидимого абонента Зотов и положил трубку аппарата.
Но в этот момент включился селектор, и секретарь удивлёно сообщила, что пришёл факс для какого-то Зотова.
На этот раз сообщение содержало интернетовский адрес:
WWW.LIVECAM.SPB.RU
"Почему вы все стараетесь гнать меня по ветру, словно хотите загнать меня в Сеть?" - вслух удивился Зотов и добавил: "Гамлет. Третий акт, сцена вторая..."
Ирина, не отреагировав на его реплику, оживила компьютер. Браузер вывел на экран вид на речку Мойку, что протекает в городе-герое Ленинграде.
От монитора потянуло сыростью.
Живое видео бесстрастно показало, что на этом берегу реки к парапету были припаркованы несколько ладных (заморского производства) машин округлых форм, а на том - прямо у застывшей на миг (точнее до очередного обновления информации) речушки - дома старинные стояли в ряд.
Было там по-утреннему пустынно и безлюдно. Только вдоль машин шёл-стоял одинокий воскресный прохожий-стоялец. А больше ничего там не происходило... В такую-то рань...
Зотов ткнул пальцем в фасад одного из зданий, который был прикрыт огромным рекламным щитом. Изображена была на постере миловидная девушка. Она заучено улыбалась и многообещающе подмигивала, вероятно, имея в виду надпись:
СТРАННЫХ СОБЫТИЙ 23/15
Не смотря на то, что портрет девушки был обработан художественным эффектом "психоделика", - в нём легко угадывались черты Беллы Рудевич.
-- Что, - есть такая улица? - спросил Зотов.
-- Да, минут пятнадцать на машине, - ответила очень удивлённая всем происходящим Ирина.
-- Может в милицию? - предложил Зотов, и по ответному взгляду Ирины понял, что опять предложил очевидную глупость. - А ваша служба безопасности?
-- Я, Дима, как затравленный зверь сейчас, - любой шорох и начнут палить. Не могу я своих людей задействовать, долго объяснять, почему.
-- Значит - я, - решил за неё Зотов, звонко хлопнув ладонями по своим ляжкам. - Ну, что ж, вызывайте такси... Мы верим в мужество отчаянных парней! И это... На включение в программу защиты свидетелей я не рассчитываю, но если вдруг не вернусь, считайте меня умеренным консерватором...
Ничего Ирина ему не сказала, только в глаза посмотрела - как у нас здесь водиться - со значением.
Объяснимся.
Имеющий уши, да отними ты от них свой сотовый телефон и услышь, ибо к тебе взываю!
Истинно говорю тебе: если и есть что-то стоящее на этом белом свете, то это необходимость оставаться всегда и всюду, во всех пределах и вывертах, во всех весях и нострадамусах порядочным человеком. То есть, - человеком, следующим установленному, не знаю кем и когда, порядку вещей. Человеком, который не пытается изменить на свой лад и на кой ляд все эти великие постоянные, благодаря уникальному сочетанию которых и есть мы в этом Хаосе.
Тот наивный человек, который не тужиться изуродовать хотя бы одну из них, даже самую пустяшную, даже в каком-нибудь незаметном сто десятитысячном знаке после запятой, а, наоборот, всячески поддерживает её мораль на пределе своих слабых сил, - и есть порядочный человек.
Ибо только в этом обеспеченном им, пусть тревожном, но постоянстве, в этой удержанной его зубами нравственной константности и может существовать любовь, бесконечная, как число "пи".
Вот, собственно, такова она, центральная мысль этого банального чтива, размещённая автором как раз где-то в центре или, если хотите, посередине текста.
Спасибо за внимание.
Когда Зотов вышел... да, секундочку - вы, конечно, скажите, что автор морализирует избыточно... Скажите, скажите, - чукча сам читатель, - знает... Только если книжка сюжетная пишется, значит должна быть в ней мораль сей басни такова. Без этого мы никак не можем, - все же из шинели вышли. Кто-то из гоголевской, кто-то - из майорской...
Ладно, дальше поехали.
29.
Город, по рытвинам и ухабинам которого везли Зотова на совершение подвига, вряд ли знал о существовании каких-то правил организованного передвижения в пространстве.
Все друг друга подрезали и обгоняли из неправильных рядов, скорости, при этом, не сбрасывая на виражах, - атмосфера была нервной. Добавляли свою долю в этот хаос и пешеходы, перебегающие полотно проезжей части, почему то, не по прямой, а зигзагами, а то и вовсе - не поперёк, а вдоль.
По этой причине, помимо мысли о неоднозначности последствий вступления России во Всемирную Торговую Организацию, Зотова заботила сейчас и другая мысль, - как бы здесь живым остаться?
И чтобы хоть как-то отвлечься, Зотов (как тот пёс Шарик до того как стал человеком Полиграфом) начал вчитываться в разного рода вывески, пытаясь постичь вложенные в них слои смыслов.
Вот, к примеру, господа, слева на неокрашенных воротах коричневый суровый трафарет:
ПРИЁМ ЛОМА
А ниже корявое - кистью неизвестного мастера конца двадцатого века выведенное - объявление:
НЕТ ПРИЁМА
Это как помыслить? Как наглый и вызывающий намёк на неспособность властей навести порядок на чёрном рынке цветных металлов и на цветном рынке чёрных? Мол, против приёма лома нет приёма. Так? Да?
Или такая вот загадка на выставленной раскоряке:
АВТО-СЕРВИЗ
Что это? Шутка халтурщика или шуршащий привет от бабочки Брэдбери?
А как не обмишурится с вон тем развесёлым на обшарпанной стене:
ГОРЯЧИЕ ПОЗЫ.
Пельменная или всё же - бордель? Или не то и не другое? Или то и другое? Сомнения берут. Вдруг, в правду, лупанарий?
Да и как тут не засомневаться, когда под вывеской, у обочины, будто живописной иллюстрацией, пульсировала пёстрая стайка девиц, живущих от себя.
Проводил их Зотов взглядом, - заинтересовали, стало быть, его эти десятидолларовые кокотки и маркитантки, королевы придорожного минета, смело вышедшие на очередной променад, на свою рисковую вахту. Ещё бы не заинтересовали! Эхма, - сонечки мармеладовы...
