Секретариат был назначен через три дня, и посол предложил мне ехать в Москву поездом, чтоб за время пути в спокойной обстановке, когда меня никто не дергает, я написал свой отчет.
Оставался последний вечер в Париже, и я сказал своему шоферу (в связи с ограничением в целях экономии продажи бензина частным лицам мы, ездили только на казенных машинах), так вот, я приказал шоферу отвезти меня на Большие бульвары.
На площади Опера мела метель. На обочинах тротуаров Итальянского бульвара выросли белые сугробы. По заснеженной мостовой осторожно скользили редкие автобусы и такси.
Я повторил ту прогулку, которую мы когда-то совершали с Лидой, и мне казалось, что я иду по незнакомому городу. Тускло светили уличные фонари, отражаясь желтыми бликами в темных окнах домов и магазинов. На бульваре Монмартр единственное открытое кафе было пустынно. У слабо освещенного входа в кинотеатр "Рэкс" топталось несколько человек. Афиши объявляли программу из двух фильмов: "Новые времена" Чаплина и "Кубанские казаки" Пырьева. Возвращаясь по другой стороне бульвара Революции (бывший бульвар Капуцинов), я наткнулся на одинокого продавца жареных каштанов, который грел озябшие руки над раскаленными углями. Горсть каштанов стоила сто франков, но я купил горячий пакетик на память.
14
Мне выделили отдельный вагон (со спальней, столовой, кабинетом), в каких ездят члены Политбюро и первые секретари обкомов. На Северном вокзале меня провожали посол, советники посольства, министр внутренних дел Франции товарищ Фрашон, председатель Комитета госбезопасности Франции Мишель Жиро и его первый заместитель Белобородов. Мне пожелали счастливого пути, удачного доклада и скорейшего возвращения.
На поезде из Парижа до Москвы - двое суток. Я прибывал в Москву за полтора часа до начала заседания Секретариата.
Не тратя времени на созерцание мелькавших за окном пейзажей, я приступил к составлению доклада. Поздно вечером молчаливый официант сервировал мне роскошный ужин с балыком, устрицами и белым вином. Проснулся я уже на территории ГДР.
Я закончил примерно две трети доклада, когда поезд остановился на какой-то маленькой польской станции. В дверь постучали. Я подумал, что это официант принес кофе, и крикнул "входите", не поднимая головы.
- Привет, шахматист, - раздался знакомый голос.
В кабинет протиснулся Илья Петрович и плотно закрыл за собой дверь.
Мы обнялись, расцеловались. Илья Петрович немного постарел за эти годы, нo в общем-то не изменился. После первых бессмысленных восклицаний и вопросов Илья Петрович меня прервал:
-Я должен буду сойти до-советской границы. В вагоне все наши ребята, а на границе меня засекут. Учти, в принципе мы с тобой не виделись. Так что слушай внимательно, времени в обрез. Твои дела плохи, очень плохи. Тебя будут снимать со всех постов. В Секретариате накопилась куча жалоб. ЦК ФКП тобой недоволен - вмешиваешься в его прерогативы. Министерство обороны до сих пор не простило, что ты отдал американцам подлодку "Индепанданс". А знаешь сколько "телег" в МИД накатал на тебя посол? Плюс - положение во Франции аховое. Вместо ожидаемой экономической поддержки Франция сама нам влетает в копеечку. Секретариат ищет виновных. Точнее - уже нашел. Генерал Зотов плохо провел операцию: не рассчитал, не предвидел, не сориентировался на месте, не предупредил и так далее.
- А Французская Советская Социалистическая Республика с небес свалилась? - заорал я, и слава Богу, что поезд набирал скорость, колеса громко стучали, я то бы в вагоне всполошилась охрана.
В ярости я начал выкладывать все, что у меня наболело и Закипело: как мне самому, на свой страх и риск, приходилось преодолевать бюрократические рогатки, нерадивость сотрудников, косность министерств, претензии МИДа, глупые указания из Москвы, амбиции армии.
Илья Петрович все это выслушал (отдаю должное его терпению и такту), а потом сказал:
- Твоя вина в том, что все взял на себя. Тебя не назначали царем и богом во Франции. Тебя назначили комиссаром Республики, ответственным перед Партией, а вот про это ты забыл. Например, история с "Индепанданс". С точки зрения оперативности ты действовал правильно и четко. Разгадал намерения капитана и, отправив лодку к американцам, нейтрализовал ее. Как офицер КГБ я готов тебя поздравить. Но с точки зрения ЦК ты совершил недопустимый промах и самоуправство. Ты обязан был запросить мнение Москвы.
- Москва бы потребовала определить координаты лодки и затопить французов.
- Верно.
- И пока мы определяли бы координаты, пока согласовывали с Москвой операцию, лейтенант-колонель Мельвиль мог нажать на кнопки.
- Допускаю.
- И ракеты с ядерными боеголовками полетели бы на Москву?
- Ну, до Москвы бы они не долетели, свалились бы где-нибудь здесь или в Белоруссии - подлодка дрейфовала в центре Атлантики.
- Значит...
- Значит, - подтвердил Илья Петрович. - Но ты был бы чист в глазах Секретариата. У партии своя логика. Ты проявил элементарную партийную недисциплинированность, нарушил субординацию. Теперь, когда твое имя вспоминают в ЦК, следует немедленное добавление: тот самый Зотов, который подарил американцам "Индепанданс".
- Может, меня и из партии погонят? - спросил я вызывающим тоном.
- Могут, - смиренно ответил Илья Петрович. - Все могут. У тебя выговор по партийной линии. Ты нахамил делегации ЦК. Такие вещи не забываются. Ты умудрился даже восстановить против себя советский аппарат во Франции своим нелепым вмешательством в распределение квартир на авеню Фош.
- Но ведь ЦК отмечал мои заслуги! Меня наградили золотой звездой.Героя, присвоили звание генерала!
- Всем нам зарплату зря не платят, - сухо отпарировал Илья Петрович;Заслужил - получи. Однако одного убийства бывшего Генсека французской компартии достаточно, чтобы тебя повесить за яйца или отправить на двадцать лет в лагеря. Ты думаешь, та троица из команды Миловидова, которую ты сразу отослал в Москву после покушения, не написала подробный рапорт? Ребята не лыком шиты, знали, что надо подстраховаться. И копия этого рапорта подколота в твое досье в особом отделе ЦК. Вспомни: Михаила Кольцова, личного комиссара Сталина в Испании, расстреляли по возвращении в Москву. А ведь тоже в Испании славно поработал, плюс - известный писатель... Ладно, теперь другие времена.
Я молчал.
- Пойми, - продолжал Илья Петрович. - Секретариату нужен козел отпущения, человек, на которого можно свалить вину за частичный провал во Франции. Никто из Секретариата свою голову не подставит. Наказать Председателя КГБ слишком значительная фигура. Остается непосредственный автор операции, генерал Зотов, который к тому же слишком много знает и чересчур инициативен. Ты занимал во Франции очень высокий пост. Куда тебя теперь девать? В Органах опасно. На секретаря обкома не тянешь малоуправляем и самоуверен. Значит, если нельзя повысить - надо просто этого человека убрать.
