Иван сидел завороженный и очарованный. Он почти не различал самих слов, но смысл их, знание сокровенное и праведное проникало в ум его и душу. Сыны Божьи! Род! Все было даровано во благо и изначально. Свету суждено было разлиться по весям и градам земным. Но разлился мрак и ужас. Это были ответы на его собственные, мучительные вопросы, которыми изводил он себя долгими днями и ночами, за которые погиб безвинно, но по его, Ивановой, вине, сельский друг его, батюшка, собеседник и врачеватель истомленной, израненной души. Добро и зло сплелись в мире в смертельной схватке. И ослабло Добро. И стал угасать Свет. И воцарилась ложь. Больно, горько, стыдно… но видящий видит — мир стоял не на Правде и Справедливости, не на Чистоте и Вере, а на лжи. На лжи! Вот поэтому безумный, одуревший и выродившийся мир, несмотря на весь блеск и величие зримых достижений сверхцивилизации, несмотря на роскошь, негу, сытость, погибал безвозвратно, заканчивал свое существование захваченный нечистью, тьмою, выходцами из ада. Ложь! Ее вдалбливали долгие века и тысячелетия, не сегодня она рождена была, вдалбливали прорицатели и сказители, лжепроповедники и шарлатаны, вероучители и обличители, оракулы и комментаторы, все, кто во все времена обладал властью над умами, ушами, сердцами… а ведь не часто власть эта переходила в руки просветленных и одухотворенных, но почти всегда пребывала она в лапах слуг дьявола, вопящих повсюду с сатанинской гордыней, что именно они и только они избранные и облеченные, только им дано выражать волю народов, что чрез них в мир исходит власть этих народов, ибо они и демос есть и краторы над ним. Лжецы! Двуногие звери в людском обличии породили ложь. И она привела мир к гибели! Это она погубила человечество! Это они сгубили миллиарды душ — лжепророки, объявившие себя избранниками Божьими, вопящие о правах людских, но алчущие лишь власти, богатств, это они волокли род людской за собою — в преисподнюю, в Океан Смерти!
— Ты узнаешь о многом от сыновей Моих, первосвященников Рода наделенных душою. Их мудрость — Моя мудрость, дарованная людям. Очищаясь в кругах Света и просветляя себя войдешь ты в Старый мир. И найдешь их там. И они помогут тебе.
— Я?! — удивленно переспросил Иван. Он еще не мог осознать и малой толики того тяжкого бремени, что возлагалось на него.
— Да, ты! — голос сероглазого звучал твердо и непреклонно. — Ты сам вызвался. Ты наделен свободной волей. Ты сотворен по Образу и Подобию Моему. И ты Мой Меч в битве с неправедным. Ты сокрушишь зло. И ты вернешь Правду в мир! Ты избавишь его ото лжи! Ибо ты, предуготовляя себя к неведомым тебе испытаниям, в прежние еще годы постиг азы мудрости россов и ведов — сынов Моих, впущенных Мною в мир, чтобы нести Свечу Света во вселенных!
Иван кивал. Да, он сам встал на эту тернистую дорогу. Был миг слабости человеческой… что ж, он ведь человек, и ничто человеческое ему не чуждо. Теперь ему прощаются прегрешения и даруется столь многое, что хватило бы только сил! Но ведь нельзя терять ни минуты, Земля гибнет, почти погибла… нет времени для скитаний по мирам и насыщения мудростью веков. Дорог каждый час!
— Время! — воскликнул он, не сдержавшись. — Я не смогу объять необъятного, Господи! А там люди, они умирают.
— У тебя будет достаточно времени. Ты ведь знаешь, что оно может умерять свой ход. Не надо спешить. На этот раз ты должен быть сильным! Ибо ты уже не просто человек и воин, наделенный бессмертной душой, но ты — Меч Вседержителя! Ты видишь Мои руки, — сероглазый протянул их ладонями вверх, — они чисты и легки. В них не будет иного меча, ибо выродившийся род людской не дал второго… Ты один! Помни, твой путь станет испытанием и для Меня.
Иван окончательно растерялся. Как же так — Всесильный, Всемогущий, Всесозидающий и Всесокрушающий, способный в мгновение ока разрушить любые миры и вселенные, Тот, Кому нет равных и близких нигде, ни в одном из мирозданий, ни в одном из пространств, ищет его помощи, его поддержки, надеется на него. Этого просто не может быть! Это опять она — проклятая гордыня, болезненное самолюбие, наваждение. Или, может, род людской и впрямь уже не заслуживает прощения… Нет. Он жаждет его простить. Спасти! Ибо Он — Спаситель!
— Но почему?! — спросил Иван.
Сероглазый человек откинулся на жесткую деревянную спинку, тряхнул русоволосой головой, совсем запросто, будто избавляясь от надоевшей пряди, застящей взгляд. Улыбнулся краешками губ.
— Потому что вы верите в Меня, в своего Создателя. Не все, пусть и немногие из вас, но верите, осознавая наше единение в Бессмертном Духе. А Я… Я верю в вас. Вы Мои создания, Мои дети — взрослые, своевольные, вырвавшиеся из-под опеки, губящие себя, отдающиеся в лапы врагов Моих… но все же дети. В кого же Мне еще верить? Верю!
Потрясенный, совершенно ошарашенный Иван не знал, что и сказать. Он верит в них! Он верит в него, в Ивана! И Он снова отдает Мир в их власть. Господи!!!
— Ну все, хватит, — тихо закончил сероглазый, — остальное ты узнаешь позже, в свое время. И знай, что обоюдная вера крепче стали! И помни: Мне отмщение, и Аз воздам! А теперь
— иди. Иди, и да будь благословен!
Он стал приподниматься над низеньким деревянным креслицем, вставать.
И в этот миг Ивана будто пронзило ослепительным чудесным светом. Он увидел саму бесконечность, необъятность, вечность — беспредельную и бескрайнюю. Свет изливался от величественного и не поддающегося мерам сверкающего Престола. И восседал в Свете излучающий Свет, восседал на Божественном Престоле — Он Самый, Непостижимый, Величественный, Прекрасный и Грозный — Дарователь Добра и Жизни, Творец, Созидатель, Вседержитель!
Ослепительное видение полыхнуло чудесным Божественным огнем и исчезло в молочно-белой пелене, чтобы навсегда остаться в памяти. Навсегда!
Плита была дьявольски тяжела. Ивану пришлось напрячь все силы, собраться в комок жил и нервов, мышц и костей, упереться в нее и руками и ногами. Только тогда она сдвинулась, упала с каменного гроба, с грохотом раскололась.
Он еще долго лежал на спине, не мог отдышаться, придти в себя.
Потом провел ладонью по груди, задержал ее у сердца, будто припоминая что-то. Нет, никакой раны не было — лишь обгорелая дырочка на металлопластиковой ткани комбинезона. Рана затянулась. Тепло возвращалось в тело.
Иди, и да будь благословен!
Он встал из гроба. Перешагнул через край. Оглядел мрачные своды. Он уже видел их прежде, когда лежал мертвым, когда душа его отделилась от тела… Храм Христа Спасителя! Значит, они, нечисть поганая, не пробрались сюда?! Значит, он стоит — стоит назло всем под своими сверкающими Золотыми Куполами?!
