свои таланты, я вполне понимаю почему старший научный сотрудник «Конуса» обратился именно ко мне с таким заданием. И я ни на секунду не ставил под сомнение правильность этого выбора. Каждый должен заниматься тем, что у него лучше всего получается – это залог успеха.
– В яблочко, Паша, отлично, – мысленно похвалил я своего напарника.
– Здраво мыслите, Павел Аркадьевич. Мы все заинтересованы в успехе. И когда к нему придём, я тоже буду уверен, что все дошедшие – честные и добросовестные сотрудники. 20 минут говоришь? – резко сменил ход мыслей Ворошилов, давая понять, что его не заговорить, и что своё он возьмёт. – За это время много не напишешь. Кусок кода. Ладно, живите, братцы кролики. Сегодня вам повезло.
– «Тяжёлая артиллерия» не потребовалась, – выдохнул я чуть слышно.
Когда начальник службы безопасности ушёл, Павел спросил, кто это вообще был.
– Ха, я сам его имени не знаю до сих пор. Это Ворошилов, бессмертный кардинал Ворошилов, – ответил я с иронией.
В дальнейшем моё присутствие не требовалось. Основные задачи я распределил, а сам пошёл заниматься проверками своих невероятных теорий. По пути к Елене Сергеевне – штатному неврологу, я зашёл на обед и восполнил запасы энергии, ведь энергия – это жизнь.
В кабинет врача я заходил с лёгким волнением, ожидая встречи с самой красивой девушкой на свете. Как же так – всего несколько встреч, а я считаю этого человека уже частью своей жизни. Интересно, насколько это всё взаимно?
– О, Ян, привет, заходи, ты по какому вопросу? Что-то беспокоит? – поприветствовала меня Елена Сергеевна. – Или ты к Рите? – и она добро улыбнулась.
– Знаешь, у неё хорошее настроение, это заметно сразу, и про ваш ужин она немного рассказала. Ты на верном пути, Ян. – Елена Сергеевна подмигнула мне и негромко продолжила. – И ещё она накрасилась, мне кажется впервые за время, что она здесь.
– Я всё слышу, не надо меня сватать раньше времени, мы взрослые люди, сами разберёмся, – Рита вышла из подсобки.
– Привет, Ян.
Она посмотрела мне в глаза, и я забыл про всё на свете.
– Когда люди говорят, что забыли про всё на свете, – заметил Ин, – отчасти говорят чистую правду. Временная память полностью переписывается с учётом новых приоритетов. Со временем прежние задачи возвращаются, но на момент переоценки нет ничего важнее объекта, запустившего эту переоценку.
Так и сейчас: в момент, когда я увидел её яркие выразительные глаза, не мог думать ни о чём, кроме этих самых глаз. Ин продолжил:
– При этом главное воздействие оказал своего рода язык между организмами. Это не тот язык, который мы используем при вербальном общении. Оно ведь больше общение сознаний, как и язык жестов. А этот как раз невидимый, неуловимый тип общения – химическими веществами. Я имею доступ к гормональному состоянию, и со стороны Риты сейчас идёт просто мощнейшая бомбардировка твоего организма. Так что неудивительно, что ты сдаёшься под натиском «красоты».
– Люди об этом песни складывают, например «I surrender» группы Rainbow. Так что, да – так и есть, мы называем это чувство любовью, – ответил я мысленно Ину.
– Так, зачем я пришёл?! Мне нужно было провести несколько исследований. Если можно, конечно, – собрался я с мыслями и сам ответил на свой вопрос вслух.
– Время вполне подходящее – конец рабочего дня, думаю, уже можно никого не ожидать на приём, – ответила врач.
– Присаживайся и рассказывай, что за исследование тебя интересует?
– Мне нужно просканировать мой организм на вашем чудо-устройстве в разных спектрах излучения. Хорошо бы посмотреть, на что способен этот прибор, чтоб оптимально подобрать нужные режимы.
– Есть печатная документация. Рита, принеси, пожалуйста. Там вполне доходчиво всё расписано: что для чего, какой режим, какие частоты. Сейчас сам всё увидишь.
Просмотр документации не занял много времени. Всё вполне интуитивно понятно. Возможностей был действительно вал.
Итак, приступим. Я лично занялся настройкой прибора. У него был режим администратора, о чем не было указаний в предоставленной документации, информацию об этом я узнал от Ина после анализа секретных документов.
Режим представлял из себя доступ к зашитым частотам, абсолютно так же, как при конфигурировании радиостанций – здесь можно было изменить параметры на любые значения. Принцип работы устройства мне тоже был знаком, я прекрасно представлял, что физические возможности прибора сейчас ограничиваются только энергопотреблением. Я выставил граничные условия для частот в соответствии с возможностью электросети, и – слава проектировщикам – они заложили сюда потенциал, как для запуска коллайдера.
С настройками было покончено, я перезагрузил устройство, выбрал новый профиль. Программа была абсолютно автоматической, поэтому от врача требовалось только запустить её, когда я буду готов.
– По моим расчётам, время выполнения программы около 10 минут, она включает в себя сканирование в несколько этапов, с пошаговым увеличением частоты.
Я без стеснения разделся до трусов.
– Чувства – дело предсказуемое, но не рациональное, поэтому за дело! – и я лёг на кушетку. – Стартуем!
– Ещё и раскомандовался тут, зазнайка, – прозвучал нелестный комментарий врача Лены. – Рита, привяжи его получше: голову, руки, корпус. Нам же нужно чистое исследование, без шумов.
– А ноги? – спросила Рита.
– Ноги необязательно, дадим пациенту свободу, – пошутила Елена Сергеевна и нажала кнопку запуска программы.
Первые три минуты прошли нормально, прибор пробегал вдоль тела и возвращался на исходную. Но дальше начал происходить полный беспредел. Неописанные функции высоких частот прибора подразумевали движение «бублика» не только вдоль тела, но и с небольшим колебанием, которое напоминало движение почти упавшего обруча на пол.
– А я не знала, что он так умеет! – воскликнула Елена Сергеевна.
– Я тоже, – выкрикнул я в ответ.
– Этого я не учитывал, когда настраивал программу, – подумал я.
– А ведь это меньше половины мощности, – ответил Ин.
Я закрыл глаза и углубился в воспоминания: картинка перед глазами возникла мгновенно, ковыряние в памяти уже не составляло никакого труда. Вот я захожу в кабинет к неврологу, смотрю на прибор, снизу огромная массивная станина… Шесть лап-ножек подразумевают жёсткую фиксацию к полу, но ни одна из видимых мною лап не закреплена. Я моментально переношусь в другое воспоминание, как захожу в бронированную дверь, за ней стоит прибор, который в 4 раза больше этого, и у него восемь лап на полу, все видимые прикручены и восемь на потолке – также прикрученные.
Я вернулся из воспоминаний.
– А ваш прибор закреплён к полу? – произнёс я с небольшим вибрато.
Очередная итерация сканирования закончилась, «бублик» вернулся на исходную.
– Если мне память не изменяет, то одна лапа была прикручена точно, – ответила врач.
