Я уехала к родителям, потому что находиться в доме, где всё напоминает о нём, было невыносимо, но уже через три дня поняла, что вдалеке ещё хуже. Поэтому, когда Арвен появился на моём пороге с просьбой вернуться, я молча села в машину. Переживать горе в одиночку очень трудно, и мы с Арвеном старались держаться вместе и поддерживали Майка. Потому что ему было труднее всего. Я могла днями не выходить из комнаты, Арвен мог целыми днями слоняться по дому, но Майку нужно было показываться на людях и держать лицо. Не знаю, как ему это удавалось. Он по — прежнему ходил гордо выпрямившись и безупречно одевался, но никакой лоск, никакие стилисты не могли скрыть его побледневшее осунувшееся лицо и потухшие глаза, будто подёрнутые пеплом.
Я и раньше не особенно следила за своим здоровьем, а теперь вообще стало как-то не до этого и своё утреннее недомогание списывала на нервный срыв. Пока однажды утром не грохнулась в обморок прямо на глазах Арвена. В частной клинике, выяснилось, что у всех нас появился стимул жить дальше. Жаль, что Шерли об этом никогда не узнает.
* * *
…— Шерли, вернись немедленно! — пальцы Майка до боли стискивали телефон.
— Нет! Я справлюсь, отец. У меня всё под контролем.
— Шерли! — Он метался по кабинету, чувствуя, как паника накатывает на него как снежная лавина.
— Дай мне полчаса и можешь спускать своих псов. Я сам хочу разобраться.
— Ты сбежал от полиции, от Арвена, ты не… — его голос срывался, — ты не мог просто подождать?! Шерли, не лезь туда в одиночку, дождись подкрепления, — он закрыл глаза, откидывая голову. — Пожалуйста.
— Нет.
— Шерли…
— Я не позволю им шантажировать тебя Ларсом. Я этого не позволю.
— Шерли, послушай меня…
— Прощай, папа…
… Майк вздрогнул и сел на кровати, с трудом выплывая из бесконечного кошмара. Последний разговор с сыном снился ему каждую ночь. Если конечно удавалось заснуть хоть на полчаса. Снилось, как он вылетает из офиса, отдавая приказы, рыча на всех, кто попадался под руку, заставляя подчиненных разбегаться кто куда. Даже во сне осознавая их тщетность. Он был недостаточно силен, недостаточно умен, недостаточно хорош, чтобы спасти, и каждый раз Шерли падал и падал в эту пропасть, чтобы потом исчезнуть, раствориться в воздухе. И каждый раз, когда он просыпался, откуда-то из подсознания всё время возникала мысль, что Шерли жив. Просто они не там ищут. И они с Арвеном продолжали искать. Везде.
Майк посмотрел на часы. Половина второго ночи. Сегодня он ночевал в доме Шерли. Он часто теперь оставался здесь. Находясь рядом с другом и девушкой сына, он не чувствовал себя совсем уж одиноким. Майк потянулся за стаканом, когда острая сверлящая боль вонзилась в висок, а перед глазами возникла яркая вспышка. Потом ещё и ещё одна, пока не образовалась смутная картинка. Голова разрывалась от боли, но на какое — то мгновение он увидел: … пожухлая трава, чахлые кустики, какие-то песчаные дюны, хлипкие строения, покрытые огромными листьями, полуголые чумазые дети, взрослые то ли индейцы, то ли аборигены, одетые лишь в набедренные повязки и столпившиеся перед костром и… запрокинутое к небу лицо сидящего в круге Шерли… Картинка исчезла. Сначала Майк подумал, что просто сходит с ума от горя, но гудевшая как колокол голова и отголоски жуткой боли, говорили о том, что всё было наяву. Второй приступ был длиннее, Майк чуть сознание не потерял от боли, но видение было чётче и ему даже удалось рассмотреть сидящего рядом с сыном Ларса и какого-то шамана с бубном, носившегося вокруг них…
Отдышавшись после приступа, Майк сполз с кровати и на ватных ногах поплёлся в комнату Арвена.
— Что случилось? — Арвен открыл глаза, едва скрипнула дверь.
— Шерли… господи… Арвен, он жив! — Майк судорожно хватал ртом воздух, сползая по стенке на пол.
Арвен слетел с кровати в мгновение ока, и подхватив его, усадил в кресло.
— Спокойно, Майки, давай по-порядку, — он протянул ему стакан воды.
— Я не знаю. Понять не могу, что это было. Мне как- будто специально послали картинку. Видение, Арвен. Но Шерли. Он точно жив. Он где-то далеко, и я не в состоянии объяснить, как он туда попал, но я видел его собственными глазами.
— Может быть тебе просто приснилось?
— Нет, это был не сон. У меня даже сейчас в ушах такой звон стоит, будто мне на голову кастрюлю надели, а потом врезали по ней половником со всей дури. А уж голова во сне так точно болеть не может.
— И что делать будем?
— Искать, что же ещё.
— Знать бы ещё где.
— Мы найдём его. Теперь обязательно найдём. Да я землю переверну ради этого.
— Не сомневаюсь. Ты плачешь, Майки?
— Глупости.
— Ты… плачешь. — Арвен шмыгнул носом, — облегчение — редкостная сука, верно, Майки? Его смерть не заставила тебя плакать. В горе можно собраться. Но облегчение, оно вселяет веру, дарует надежду и вырывает сердце.
Майк уже не обращал внимания на слёзы, катившиеся по щекам.
— Ты говоришь чепуху.
— Это не чепуха.
— Аните ничего говорить не будем. Она и так вся на нервах, а ей нельзя.
— Согласен. Появится хоть какая-то ниточка, тогда…
— Нет. Только когда будем уверены. Как думаешь, два часа ночи не слишком рано для виски.
— Ну, где-то уже давно день. Так что нормально.
Арвен достал из тумбочки бутылку и отвинтил крышечку.
— За Шерли, — сделал глоток прямо из горла и протянул её Майку..
— За моего сына. И за тех, кто не дал ему погибнуть.
Шерли сидел на вершине высокой скалы на берегу океана. Далеко внизу разбивались о громадные валуны волны, а сверху на него смотрели далёкие созвездия. Такие знакомые и такие чужие. Привычный устоявшийся мир рухнул в пропасть вместе с машиной, оставив его и товарищей по несчастью на крошечном островке, затерянном в океане на другом конце света. Даже для него, почти лишённого эмоций это было слишком. Что уж говорить о Ларсе и Джилл. Там, в другом мире для всех, они почти что умерли, ибо шансов на возвращения не было никаких. Шерли никогда не боялся смерти, и совсем недавно ему было все равно — жить или умереть. Но, с тех пор, как у него появилась Анита, он научился ценить жизнь и осознание того, что он больше никогда не увидит её, било наотмашь, причиняя невыносимую боль. Узнать, что значит любить и быть любимым и так внезапно глупо и безнадежно лишиться этого навсегда.
Три месяца более чем достаточный срок для того чтобы разобраться где они и что с ними произошло, они по — прежнему не теряли надежды, что их найдут хотя бы аборигены, но и она с каждым прожитым днём становилась всё призрачней.
