Они начали разглядывать свое новое "жилище". В кабинете имелось всего лишь одно окно. Но клетки были настолько низкими, что ни одной Из девушек не удалось выглянуть через него наружу. Им были видны лишь кроны деревьев с набухающими почками и голубое, безоблачное небо над ними.
Приближался полдень, солнце беспощадно палило, нагревая крышу часовни, в ярких лучах, проникавших в комнату через единственное окно, весело плясали пылинки. На одной из стен Сэд когда-то начертил мелом прямоугольник, видимо, собираясь в будущем прорезать в комнате и второе окно, потому что в жаркие солнечные дни воздух здесь прогревался настолько, что становилось просто невозможно дышать. Девушки не находили себе места от духоты, беспокойно вертясь в тесных клетках и тяжело отдуваясь. При этом каждая из них пыталась найти для себя самую удобную позу, чтобы не слишком беспокоили ушибы и ссадины. Страшные условия этого зверского заточения еще сильнее подрывали их душевные силы.
- Что они с нами собираются делать? - с нескрываемым страхом спросила Шарон.
Как и две ее подруги по несчастью, она была раздета до нижнего белья. На боку девочки проступил огромный синяк от удара ногой, нижняя губа распухла и на ней запеклась кровь. Левый глаз закрылся и совсем заплыл. Всю ночь она пробыла без сознания, а теперь у нее страшно раскалывалась голова, заставляя предположить, что при падении она получила сотрясение мозга.
Гвен стало нестерпимо жаль эту несчастную малышку. То же самое к Шарон испытывала сейчас и Нэнси.
- Мы должны во что бы то ни стало попытаться отсюда выбраться, - опять решительно заявила Гвен, Несмотря ни на что, перемена обстановки вселила в эту энергичную женщину новую надежду: вдруг братья о чем-то забыли, что-то упустили из виду, и это даст им шанс вырваться на свободу?..
- Ты, наверное, начинаешь сходить с ума, - грустно покачала головой Нэнси. - Нет отсюда никакого выхода.
- Все равно нам нельзя отчаиваться! - не уступала Гвен. Она обшаривала глазами всю комнату, надеясь зацепиться хоть за что-нибудь, что может помочь их побегу. Плохо было то, что время неумолимо шло вперед, а оно сейчас работало против них. Ведь подумать только: скольким людям удалось сбежать из заточения в самых страшных тюрьмах, и все лишь потому, что у них были целые годы, чтобы сделать подкоп или перепилить стальные решетки... А что можно успеть за один день?
- Зачем они держат нас здесь? И почему мы сидим в клетках? - не унималась Шарон, умоляющими глазами смотря на девушек, словно судьба ее была целиком в их руках.
- Они собираются нас убить, - напрямик рубанула Гвен. - Вот почему мы должны постараться сделать все возможное и невозможное, чтобы выбраться отсюда. Они уже убили мою сестру и двух друзей Нэнси.
- Боже мой! - ахнула Шарон, отказываясь верить своим ушам.
- Почему ты так решила, Гвен? - поморщилась Нэнси. - Совсем не обязательно они нас убьют. Мы же не знаем точно, в чем суть их ритуалов...
- Дай-ка я тебе кое-что объясню, девочка, - строго произнесла Гвен. - Мой дед был в нацистском концлагере, но ему удалось выжить. А шесть миллионов человек погибли там в газовых камерах, потому что просто послушно шли туда, куда вели их фашисты. И эти несчастные до последней минуты верили, что идут принимать душ. Они не желали признать, что их ведут убивать, и поэтому умирали, не оказав даже ни малейшего сопротивления. А эсэсовским палачам только это и нужно было... Синтия и ее безумные братья вознамерились убить нас после того, как закончат "официальную" часть своих дьявольских обрядов. В этом я ни секунды не сомневаюсь. Так что собери лучше всю свою волю и любовь к жизни, иначе просто пропадешь ни за грош, веря, что в конце концов они отпустят тебя.
- Но почему это все происходит? - закричала Шарон и горько расплакалась. Слезы ручьями хлынули у нее из обоих глаз - даже из распухшего, который совсем закрылся, так что казалось просто удивительным, как слезы пробивают себе дорогу через невидимую щель между веками.
- Потому что они безумцы! - страстно заговорила Гвен. - Других причин я не вижу. И поэтому давайте все вместе думать, как нам отсюда выбраться.
- Это Господь Бог наказывает нас, - выпалила вдруг Нэнси.
Гвен посмотрела на нее, как на чокнутую.
- Да! Иисус показал нам, что за грехи надо расплачиваться страданиями, заговорила Нэнси, и глаза ее заблестели. - Еще недавно я считала, что исповедоваться очень сложно... Но все оказалось намного проще, чем я думала. И тогда я решила уже, что моя душа очищена. Но оказывается, мне суждено понести более тяжкое наказание за мои грехи. Теперь я осознала это и готова принять его. И я не стану похожей на того священника, о котором рассказывала нам Синтия, - того, что не вынес пыток, отказался перед самой смертью от веры и попал прямо в ад!
- Господи Боже мой! - всплеснула руками Гвен. - Послушай, Нэнси, милая! Ты, я думаю, не всегда была настолько религиозной. А теперь просто попала в такое положение, что готова уцепиться за любое объяснение; тебе подойдет сейчас любая самая невероятная теория, потому что ты отчаялась и теперь хочешь найти хоть какое-нибудь оправдание своим мучениям. Но у них нет ни причин, ни оправдания. Ты хочешь подставить вторую щеку? Это не поможет тебе! А твоим врагам будет только на руку - ведь им как раз очень хочется, чтобы ты сломалась, безропотно отдалась им и стала очередной жертвенной овечкой. И теперь ты уже почти там, куда они тебя и ведут - ты полностью в их власти!
Нэнси не стала с ней спорить. Она сжалась в комочек на полу своей клетки и отвернулась в сторону, противоположную той, где сидела Гвен, давая этим понять, что не желает больше вести таких разговоров. Можно было подумать, что не семейство Барнсов, а мысли Гвен для нее сейчас страшнее всего и могут пагубно сказаться на спасении ее души.
- Даже некоторые нацисты, осужденные в Нюрнберге за свои зверства, и то перед повешением неожиданно становились религиозными, - продолжала Гвен. Такое внезапное обращение к вере вообще характерно для людей, оказавшихся в стрессовой ситуации.
- А я тоже верю в Бога, - вмешалась вдруг Шарон, будто испугавшись, что Господь сейчас подслушивает весь их разговор. - Я вовсе не атеистка, как ты, Гвен. Но я не собираюсь отчаиваться и тихо ждать своей участи. Может быть, отец начнет разыскивать меня и пойдет к шерифу... Или еще что-нибудь придумает. Ну, а пока и правда надо поразмыслить, что мы сами можем здесь предпринять.
- Честно говоря, я даже ума не приложу, что нам делать, - со вздохом призналась Гвен. - Давайте еще раз внимательно осмотрим всю комнату. Вдруг на глаза попадется все же какая-нибудь вещица, которую мы сможем использовать. Ну-ка, Нэнси, не смей раскисать! Я хочу скова видеть свою маленькую дочку Эми. А у тебя, кроме отчима, есть еще мать, которая по-прежнему любит и ждет тебя. Ты не забыла о ней?
