Когда зонд вновь отправился к Земле, напряжение немного ослабло — но не до конца. Фет отнес второй костюм внутрь корабля, неизбежно закрыв при этом внешнюю дверь, при этом снова заставив панель тревожно засиять, а пилота — оторваться от чтения. Но затем пульт опять угас, оставив светиться только индикатор дальности — зонд отправился в путь, и теперь слежение за ним осуществлялось с пульта Кена, а не с главной консоли. Кен не слишком горел желанием торчать возле пульта — ученому очень хотелось видеть, что делает сейчас Фет. Он уже знал, что первый из скафандров вполне пригоден — температура внутри него упала всего градусов на сорок, а подобную потерю тепла его организм вполне мог компенсировать. Кроме того, на обогревателе имелся регулятор, который Фет специально отключил, чтобы можно было измерить чистую потерю тепла. Если же включить систему обогрева на полную мощность, то на Третьей планете Кен в этом скафандре будет чувствовать себя просто замечательно — насколько это вообще возможно, если вы закованы в трехсотфунтовую гору металла.
Зная все это, за второй скафандр он уже особо не беспокоился — но ему все равно никак не удавалось полностью сконцентрироваться на деле, которым он занят был сейчас. Сигнал, означавший, что зонд вошел в атмосферу, застал его врасплох. Поскольку Кен еще не успел снизить его скорость до безопасной величины, на некоторое время он оказался чрезвычайно занят. А к тому моменту когда посадка была завершена — он надеялся, что успешно, — Фет уже закончил свою работу. Теперь у них было уже два скафандра, пригодных к использованию.
И у Кена, и у техника после этого словно гора с плеч свалилась — поэтому они не слишком расстроились, когда третий скафандр испытаний не прошел. Кен подозревал, в чем дело, — Фет обнаружил утечку в местах присоединения «штанин» и «рукавов», на которые в момент ускорения должна была приходиться значительная нагрузка. Рассказывать о своих догадках он не стал, а Фет ни о чем не спрашивал. Кен, однако, подозревал, что техник с его неординарными познаниями в физике и химии вполне мог и сам обо всем догадаться.
Это досадное происшествие — если его вообще стоило считать таковым — вскоре полностью позабылось в суете последних этапов подготовки к высадке. Ордон Ли по-прежнему наотрез отказывался вводить корабль в тепловую ловушку, которую представляла собой атмосфера Земли — даже несмотря на удачный эксперимент с двумя скафандрами. Соответственно, Кену предстояло спускаться вниз тем же способом, что и пустым скафандрам: пристегнувшись к зонду снаружи. На этот раз крепления были видоизменены так, чтобы он сам мог управлять ими, процесс этот занял некоторое время. Кен тем временем как следует пообедал и на всякий случай даже напился — обычно большую часть необходимых для тканей жидкостей саррианский организм вырабатывал сам.
Если ученый и испытывал некоторую неуверенность, влезая в металлическую конструкцию, которой в течение нескольких часов предстояло быть единственной его защитой в самых чудовищных условиях, какие он только мог себе представить, он все же никому не продемонстрировал свои опасения. Он молча подождал, пока Фет закрепит верхнюю часть скафандра (устроенного так, что влезать в него приходилось сверху) и прослушает специальным стетоскопом, включились ли насосы теплообменников. Удовлетворившись результатом, тот кивнул ученому. Кен дотянулся манипулятором до подходящей опоры и направился в сторону шлюза. В коридоре ему пришлось подождать, пока Фет экипируется сам, а затем он провел еще немало времени в шлюзе, пока техник прикреплял скафандр к корпусу зонда. Ли также оказался здесь полезен — он был занят тем, что держал зонд в шлюзе, противодействуя при этом устройствам метеоритной защиты, которые отказывался выключать хотя бы на минуту.
Даже когда дверь шлюза закрылась, отрезав Кена от единственного пригодного для жизни места на несколько миллионов миль вокруг, он все же сохранял самообладание. По счастью, к невесомости он уже вполне привык — хотя постоянное ощущение падения многим очень плохо действует на нервы. Его даже не слишком пугала почти полная пустота вокруг, поскольку у него была возможность пользоваться множеством ориентиров. Отсюда было видно почти столь же много звезд, как и с его родной планеты, так как двести парсеков — ничто по галактическим масштабам.
Такое спокойствие он сохранял, пока глаза — и чувство равновесия — не сообщили ему, что падение началось. «Карелла» уже осталась далеко позади (или сверху?), солнце осталось где-то там же — поскольку никто даже не стал спорить с предложением произвести высадку на освещенной стороне планеты. Гораздо более спорным оказался вопрос о выборе места. В конце концов сошлись на прежнем районе контакта — Кен стремился увидеть обитателей этой планеты, но даже к его любопытству ученого примешивалась изрядная доля осторожности. Фет, рассматривавший эту высадку в первую очередь как новую проверку возможностей скафандра, считал встречу с аборигенами совершенно ненужным осложнением — однако любопытство все-таки победило даже у него.
Сейчас Кен снижался на то самое место, где был расположен радиомаяк-передатчик, но оказаться он должен был в результате немножко дальше к западу, как во время предыдущего запуска: он хотел встретиться со «своим» аборигеном, не вмешиваясь при этом в процесс товарообмена. Конечно, он понимал, что существа эти скорее всего не сидят на одном месте, но ему не хотелось даже думать, что абориген, кого он спугнул, мог встретиться с пресловутыми торговцами. Все это, с его точки зрения, было лишь бесплодными догадками — и, несомненно, он был прав.
Разговор с самим собой кончился в тот момент, когда Кен обнаружил, что прекрасно видит мир внизу — теперь можно было почувствовать, что это низ, поскольку Фет начал замедлять Движение зонда. Сам зонд увидеть было нельзя, поскольку ученый был обращен к нему спиной, а заднее смотровое стекло шлема упиралось прямо в металлическую поверхность корпуса. Сейчас Кен ощущал себя свешивающимся на довольно хлипкой веревке с высокой крыши. Если бы его голосовой аппарат был так же тесно связан с дыхательным, как это имеет место у людей, радио могло бы немало сообщить слушателям о его душевном состоянии. Однако ничего похожего на тяжелое дыхание до них не доносилось, и Кен оставался наедине со своим немым страхом. Наверное, это было даже к лучшему — Ордон Ли не стал бы ему сочувствовать, да и Фет вряд ли попытался бы его приободрить.
Сейчас его окружал воздух — по крайней мере, та смесь газов, которая на этой планете считалась воздухом. Даже сквозь скафандр было слышно, как он свистит, — пожалуй, слишком быстро, подумалось Кену. Словно в ответ на эту мысль, ощущение тяжести внезапно усилилось, и он понял, что Фет там, далеко наверху, увеличил мощность двигателя. Приложив усилия, на которые он, как ему казалось, и способен-то не был, Кен отвлекся и от бездонной пропасти снизу, и от легкого скрипа натянутых цепочек сверху и сосредоточился на своих дальнейших действиях. Это было непросто, поскольку вокруг него была масса удивительных вещей — куда там температурным исследованиям!
