Россия сейчас действительно готова к приходу мессии. Горьки звезды национального унижения и тревожен гул продвигающейся на Восток военной техники НАТО. Что бы ни говорили о репрессивной системе, созданной коммунистами, но Советский Союз был в истории человечества поистине уникальным образованием. Обществом без национальной вражды и без трагических религиозных противоречий. На колоссальном пространстве от Камчатки до Бреста, от полярной тундры до пустынь Средней Азии, каждый человек, где бы он ни родился и на каком бы языке с детства не говорил, чувствовал себя гражданином единой вселенной. Он везде был у себя дома, и везде его дом был крепок и абсолютно надежен. Перестройка должна была раздвинуть эту вселенную еще больше, демократия – вывести государство в ряд сильных и процветающих стран. А вместо этого – потери территорий, населенных миллионами человек, уродливая колючка границ, враждебность вчерашних друзей. Не вселенная, а тесная комнатка в коммунальной квартире, не свободная экономика, а нищета и криминальный грабеж, не величественная держава, а сырьевая колония, распродающая остатки нефти и газа. Почти каждый бывший гражданин советского государства растерян и оскорблен. У него под сладкие обещания отняли родину, подсунув взамен нечто иное. Никакими политически руладами не заглушить этой тоски. Потерявший свой дом будет вспоминать о нем всю свою жизнь. Мир жесток, и нет прав у того, кто слаб и растерян. Духота в стране ощущается почти физически. Кредит доверия к нынешней беспомощной власти исчерпан. В преобразования, в выход из тупика уже никто не верит. Кулак президента, сжимаемый перед мониторами, тычет по воздуху. Россия начинает примиряться с участью второразрядного государства. Апатия пронизывает все слои общества. Поражение следует за поражением. Один удар за другим. Просвета не видно, и гниловатый туман затягивает будущее и настоящее.
И потому, будто молния, ошеломляет страну известие, что какая-то девушка из крохотного провинциального городка, не рассчитывая ни на президента, ни на правительство, ни на парламент, не спрашивая ни у кого разрешения и пренебрегая сотней опасностей, практически в одиночку отправилась в уже забытый политиками Севастополь и, как некогда другая Дева, двинувшаяся на Орлеан, совершила чудо и освободила его для России.
Это и в самом деле похоже на чудо. После десяти лет развала, упадка, экономических катастроф, политических потрясений, путчей, феодальной раздробленности, после идиотской беспомощности и удручающей нищеты Россия, списанная уже со счетов мировыми державами, вдруг наносит удар, которого от нее никто не ждал. Одним движением меняет она расстановку сил на территории СНГ: почти везде есть многочисленное русское население, ущемленное, как правило, в гражданских правах после раздела СССР, и почти каждой республике грозит теперь участь Киева. Впечатление это производит ошеломляющее. Призрак «агрессии изнутри» встает перед президентами ближних стран. Колеблется под ногами почва, и плывут границы, не раз перекраивавшиеся в советские времена. Горделивый национальный суверенитет тает, как снег под солнцем.
Последствия изменившейся ситуации сказываются немедленно. Президент Казахстана, только что перенесший столицу республики из Алма-Аты в новую Астану, именно для того, чтобы утвердиться в Северных населенных в основном русским этносом регионах, кстати, как и Крым, когда-то переданных Казахстану одним росчерком авторучки на заседании Политбюро, первый официально заявляет, что в обновленном демократическом Казахстане русские – это не просто гости, что, согласно восточным традициям, уже достаточно почитаемый статус, но – хозяева, местные жители и полностью равноправные граждане. Не случайно русский язык объявлен в республике вторым государственным, это сознательная политика, и она будет продолжена. После чего встречается с лидерами русскоязычных общин, выслушивает их пожелания и образует Русский совет, глава которого имеет право прямого обращения к президенту. К этому жесту мгновенно присоединяются лидеры Киргизии и Узбекистана. «Русские здесь – у себя дома», торжественно объявляют они на заседаниях кабинетов министров. А в подтверждение этих слов закладывается памятник Вечной дружбы в Ташкенте. Туркмен-баши объявляет о льготах для русских специалистов в Туркмении, Баку неожиданно вспоминает о вкладе русских переселенцев в науку и промышленность Азербайджана, президент Грузии вдруг благосклонно отзывается о Георгиевском трактате, а Молдавия, только что называвшая отколовшихся приднестровцев мятежниками, внезапно оказывается согласной почти на все их требования, президент республики срочно вылетает в Тирасполь, и под звон бокалов там начинаются переговоры, долженствующие положить конец братоубийственному противостоянию.
Любопытна реакция стран Прибалтики. С самого начала относившиеся к России с демонстративной враждебностью, отвернувшиеся от нее и подчеркивавшие по каждому случаю свою «европейскость», ныне они как будто стараются опередить друг друга. И если Литва, где русскоязычное население составляет очевидное меньшинство, потому, вероятно, и получившее одинаковые права с коренными литовцами, ограничивается ликующим указанием на этот факт своей национальной политики, то президент Эстонии, где русские поставлены в положение граждан второго сорта, буквально сквозь скрежет зубовный признает на спешно собранном совещании в Таллине, что в законах о натурализации имеется ряд положений, противоречащих международным нормам, что в самом процессе натурализации содержатся неоправданные ограничения для «неграждан», что крен в сторону радикального национализма недопустим и необходимы срочные меры, чтобы выправить положение. А министр образования Латвийской республики, запретивший недавно открытие в Риге филиала Московского университета под предлогом того, что в Латвии «не предусмотрено образование университетского типа на русском языке», теперь нервно и с несвойственной прибалтам поспешностью объясняет, что его неправильно поняли; речь, оказывается, идет об элементарной координации: зачем открывать филиал, если уже планируется создание государственного Русского университета. Министерство образования Латвии эту идею всемерно поддерживает. Паника звучит в голосе тщательно одетого европейца, «вспомнившего» вдруг русский язык и к негодованию патриотов заговорившего на нем перед телекамерами.
Причем, пробуждение «русского» самосознания – явно не самое страшное для национальных правительственных элит. Гораздо хуже, что вновь обретают достоинство и коренные народы. На петиции об образовании Русского университета стоят многочисленные подписи латышей, в Ташкенте заявила о себе Группа Союза, организованная в большинстве из представителей узбекской интеллигенции, вопрос о решительной интеграции поднят в молдавском парламенте (тогда и не нужно будет мучаться из-за Приднестровья), а в Армении, традиционно испытывающей симпатию к русским, разворачивается кампания за присоединение к объединительной декларации Белоруссии и России. Словно заново пробуждаются те народы, что когда-то с гордостью именовали себя советскими. Семьдесят пять лет интернациональной общности не прошли бесследно. На всех лежит отблеск свершающегося. Тяга к утраченному единству тревожным гулом отзывается во многих республиках.
