— Ни под каким видом! Я пошлю всех Стражников к люкам. Мы…
Сбросив с себя недолгое оцепенение, Торренс грубо оборвал его:
— Секундочку, Владимир! Я не думаю, что ты можешь взять на себя всю ответственность в решении судьбы этого Совета и всех тех, кто живет под этим куполом! Последнее и решающее слово принадлежит Совету. Я требую голосования. Я склоняюсь к тому, чтобы удовлетворить требования Братства. Есть ли у нас выбор? Или мы все погибнем, или расстанемся с нашим дорогим Советником Горовым и в то же время с нашим возлюбленным Главным Координатором. Всего два заложника в обмен на наши жизни. Что касается меня, то я не буду колебаться ни секунды. Перейдем к голосованию.
Остальные Советники также выразили свое согласие.
— У нас нет выбора! — сказал Штейнер.
— Он прав!
— Было бы абсурдно сопротивляться!
— Подождите! — завопил Кустов. — Вы не можете так поступить со мной! Мы не должны поддаваться шантажу! Надо…
— Мне кажется, что Вице-Координатор прав, — объявил Горов. Его голос был лишен всякого выражения. — Сопротивление приведет только к смерти всех нас, в том числе и к нашей, Владимир. Таким образом, мы ничего не теряем, согласившись на требования Братства. Может так случиться, что Братство пощадит нас: действия Убийц предсказать невозможно. Они ведь никогда не делают то, что кажется необходимым…
Торренс мысленно зааплодировал. В лице Горова он нашел неожиданного союзника. Такого безумца он еще не встречал!
Прямо не человек, а настоящий робот.
— Голосуем, господа! — бросил он нетерпеливо. — Кто «за»?
— Ты не имеешь права! — заревел Кустов. — Я все еще Главный Координатор!
Торренс язвительно улыбнулся.
— А все мы являемся членами Совета Гегемонии, насколько мне известно. Это мы тебя избрали, и в нашей власти решить твою судьбу. Пусть те, кто согласен на условия ультиматума, скажут «да».
— Да! Да! Да! Да! Да! Да! Да!
— Да, — сказал, в свою очередь, Константин Горов.
— Нет! — завопил Кустов. — Нет! Нет!
— Большинство решило, — подвел итог Торренс. — Объявляю решение принятым.
Он вскочил и сказал в микрофон:
— Стражники! Немедленно послать отделение в Зал Заседаний! Задание: отвести Бориса Джонсона, Советника Горова и экс-Координатора Кустова к запасному люку.
Затем, повернувшись к советникам, он произнес:
— Я считаю, что было бы благоразумно освободить Владимира от его обязанностей Координатора, чтобы не ставить Стражников перед труднейшей дилеммой. Не подлежит сомнению, что, если тем или иным образом Владимира нам возвратят, он автоматически снова займет свой пост. Однако, в данной ситуации мне кажется справедливым взять на себя обязанности Главного Координатора. Надеюсь, это не вызовет дополнительных трудностей?
Никто не сказал ни слова.
Торренс снова повернулся к микрофону.
— Командир, вы объявите Стражникам, что функции Координатора Кустова отменяются решением Совета Гегемонии. Вы объясните им, что Советник Джек Торренс временно исполняет обязанности главы Совета, и поэтому никто не имеет права противиться его указаниям. Это также относится к Советнику Горову.
Ожидая прибытия Стражников, Торренс с трудом сдерживал свою радость: временно исполняющий обязанности Координатора!
Наконец-то! И это «временно» скоро исчезнет, как только Владимир Кустов будет окончательно отстранен от власти.
Главный Координатор Гегемонии Джек Торренс! Надо было еще привыкнуть к этому. Необходимо произвести некоторые реформы. А если прямо сейчас представится возможность перехватить корабль Братства…
Лучше всего сразу же дать приказ уничтожить его без дополнительных переговоров…
Да, перемен будет немало!
Абсолютно напрасно будем мы искать твердый участок поверхности, чтобы устоять на нем. «Твердость» почвы является, в конечном счете, иллюзией, вызванной особыми энергетическими свойствами. И точно также обстоит дело с ногами, которые опираются на эту почву.
Материя является иллюзией, мы сами тоже иллюзия. И только Хаос реален.
Грегор Марковиц. «Теория Социальной Энтропии».
Борис Джонсон шел размеренным шагом между Горовым и Кустовым по длинному коридору по направлению к запасному люку под конвоем отделения Стражников, у которых был довольнотаки ошарашенный вид.
Естественно, как только они покинули Зал Заседаний, Кустов приказал Стражникам вернуться и схватить самозванца Торренса. Это выглядело сплошным ребячеством, и реакция была абсолютно отрицательной: командир отделения, невозмутимый и молчаливый, заставил всех их сесть в уже ожидавший транспортер, обратив на экс-Координатора не больше внимания, чем на какого-нибудь обычного Опекаемого.
Видимо, до Кустова дошло: он не стал настаивать.
Теперь сгорбившийся, с мертвенно-бледным лицом экс-Координатор выглядел совершенно разбитым, разбитым до такой степени, что Джонсон чуть было не почувствовал нечто вроде симпатии к старику.
В течение часа оба они в последнюю минуту были лишены плодов своей победы, дыхание которой они уже чувствовали. И вот теперь они шли… Куда?
В самом деле, куда же они шли? У Братства Убийц все было, не как у людей.
Вызволив Кустова, а затем Торренса, они теперь вырывали из когтей Гегемонии Бориса Джонсона, но одновременно пленяя Кустова и Горова. Почему Горова? Почему Кустова? Почему Джонсона? И вообще, почему все это?
Джонсон не испытывал никакого страха.
Пройдя за такой короткий промежуток времени через радость победы, отчаяние, поражение и облегчение при спасении, он уже не был способен вообще ничего испытывать.
Все, чем он жил, внезапно рухнуло, и свою дальнейшую судьбу он рассматривал с безразличием, граничившим с апатией. Когда человек лишен всего, чего же ему еще терять?
Метрах в десяти от внутренней створки люка Стражники остановились, и их командир грубо толкнул пленников вперед.
— Мы останемся здесь, — проворчал он. — Сообщите им по интерфону, что вы здесь.
Трое мужчин обменялись нерешительными взглядами: кто возьмет на себя ответственность за переговоры? Кустов. главный противник Братства, Горов, который находился в таком же положении, или Джонсон, потерпевший поражение вождь, которого, как песчинку, перебрасывало из одного лагеря в другой?
— Ну! — крикнул командир Стражников с нетерпением. — Осталось несколько минут. Один из вас должен решиться!
Джонсон и Кустов переглянулись, как будто каждый приглашал другого взять на себя инициативу. но этим человеком оказался Горов, который сказал в микрофон:
