- Ну и книг у вас, - сказала она, обернувшись. - Никак не могу привыкнуть. Кашка мне многое уже давал почитать, но...
Она хищным движением потянула с полки книгу.
- Ах... Английский, - протянула она разочарованно. Я глянула на обложку - это была Урсула Ле Гуин.
- Да, где же ты ее на русском возьмешь, - вздохнула я. - Она у нас наверняка и не издана.
Я не большая любительница фантастики, но Ле Гуин... Правда, по-английски и я пока читаю очень слабо.
- У нас вот есть по-русски, посмотри... Если тебе фантастика нравится.
- О! - Света схватила книжечку Шекли.
Я нашла взглядом Дана. Он сидел, по обыкновению, в кресле, уютно, неподвижно, расслабленно, словно наслаждаясь неподвижностью и покоем, сложив узкие руки на коленях. Не поворачивая головы, без малейшего жеста он вел беседу с Олегом Андреичем. Я прислушалась.
- Извините меня, но на фоне современной западной мысли это выглядит... ну, несколько провинциально. Это вчерашний день... Именно рационалистические направления. Новая риторика. Вам это покажется банальным, но... Я понимаю эту тенденцию выглядеть, и не только выглядеть, но и действительно нести контридеи, контраргументы господствующей, скажем так, предписанной философской системе. Но истина остается таковой, невзирая на то, как ее преподносят массам. И вот если мы возьмем рационализм... Можно проследить тенденции в любой из мировых философий, и мы увидим путь от наиболее туманного мифотворчества к осознанному рационализму...
- А я не отвергаю рационализм, - лениво отвечал Дан, - То, что вы называете мистикой, является таковой лишь постольку, поскольку касается вещей, в принципе, то есть на нашем научном уровне, не поддающихся доказательству, а аргументы в их пользу требуют специально подготовленной аудитории. Причем, характер этой подготовки таков, что ни один из западных или российских ученых не может обладать ею...
Я вздохнула и отошла.
Но стол уже был готов, и вскоре все расселись. Пельмени с грибами и картошкой оказались восхитительными, и некоторое время слышен был лишь звяк вилок о тарелки и усиленное жевание. Разговор потек неторопливо, без особого смысла. -- Как же мы без телевизора? И не узнаем, когда Новый Год. -- У нас есть радио. -- Да, это плохо, в наше время главное украшение новогоднего стола - что? Правильно... -- Да, об этом мы не подумали, вообще-то телевизор нам не требуется, но по такому случаю... -- Да, ладно, что там смотреть? Правительство родное поприветствует опять? Дайте, мне, пожалуйста, еще грибочков.
Было еще около одиннадцати, когда все наелись. Лишнюю посуду унесли, и музыканты сели настраиваться. -- Бедные соседи, - заметила Света. -- Ничего, - сказал Кашка, - у нас книги вместо звукоизоляции. -- Плясать будем? - Катя склонилась над моей головой. Женька запротестовал: -- Нет-нет! Попляшем после двенадцати. Сейчас мы споем немного...
И они запели, и это было здорово. Виктор, весь в черном, стоял у пианино, задумчиво водя смычком по струнам, и пели все, и гнусавый Филя, и кандидат наук, и Баярд, уединившийся с черной красоткой Африкой в углу, подвывал в такт музыке.
И все надежды наши
Пусть сбудутся однажды
В последний час декабря...
Но потом в углу раздалось какое-то бормотание, мешавшее музыке. Я терпеть не могу, когда во время пения разговаривают. Ведь когда поешь - выкладываешься, в сущности, это немногим легче, чем держать каррос. Я обернулась. Бубнил Олег Андреевич, которого Дан, видимо, задел за живое.
Дан поймал мой взгляд. -- Идемте на кухню, - тихонько сказал он. Философ вышел вслед за ним. Мы продолжали петь, но мне стало как-то холодно. Вскоре я решила тоже заглянуть в кухню. Дан с Олегом Андреичем сидели против друг друга, причем последний задумчиво поедал соленые помидоры, тщательно обсасывая шкурки. -- Присаживайся, Таня, - пригласил Дан. Я не заставила себя упрашивать и села рядом. Олег Андреич продолжал между тем. -- Возможно, вы правы в какой-то степени. Но... Видите ли, без реального доказательства, без единственного хотя бы реального факта из мистической сферы все это остается просто вне области научного познания... -- Для того, чтобы поверить в Бога, - сказал Дан, - доказательства и факты не нужны. -- Верую ибо нелепо? - саркастически спросил философ. -- Нет. Это не так. -- Когда человек любит, то он и верит в Бога, - сказала я и тут же прикусила язык. Но Дан кивнул мне. -- Это я и хотел сказать.
Олег Андреич налил себе компота из банки. -- Ну, собственно... Речь шла не о вере. Вера, любовь - мы переходим в область чувств из области разума. А разум требует, увы, реальности, данной нам в ощущениях. -- Ну что ж, - Дан поднялся, - возможно, вам и будет дано доказательство... Реальное доказательство, может быть, даже очень скоро. Надеюсь, что ощущения не будут слишком сильными... Но нам пора идти. Скоро Новый Год!
В гостиной уже разливали шампанское. Я примостилась на диване рядом со Светой. Царил полумрак, огни гирлянд и елки светились таинственно, как в детстве. Радио что-то глухо бормотало, а стрелки часов нервно дрожали на цифрах 12 и 10. Дан, с бокалом в руке, встал в центре. -- Товарищи! - негромко сказал он, и все почему-то затихли. Тут я заметила только, как он был одет. Как в Ладиорти... Весь в белом, простая рубашка навыпуск - только плаща не было на нем, не было меча и карроса. Но и без этого он преобразился снова, он был Всадником Королевы, самым верным ее рыцарем и полководцем, елочные огни, как зарево, плясали в глазах.
Человек ли он? - подумала я. Боже, кого мне пришлось полюбить? -- Мы встречаем сегодня Новый Год, и может быть, это один из последних годов, который будет относительно спокойным для всех нас, - говорил Дан. (я знала, что в Ладиорти, среди наших, он не стал бы так говорить - там все было проще) - Не люблю роль пророка, но люблю вас всех, и хочу вам сказать - струна эпохи натянута до предела. Сейчас не здесь, на другом уровне решается многое. Но каким бы ни был исход, очень скоро в России изменится все. Как бы то ни было, в ближайшие уже годы произойдут такие перемены, которые сейчас кажутся вам невероятными. Не решаясь говорить подробно, скажу лишь, что великая эпоха страдания и лжи подходит к концу, нас ждет очередное обновление. Разрушено будет многое, а вот что произойдет потом, наступит ли в стране беспредел тьмы или проклюнутся новые невиданные еще в мире ростки света - это зависит и от битвы там, в ином мире, и от того, что произойдет в душе каждого из нас. Настало время смотреть в душу. Философы объясняли мир, марксисты пытались его изменить, а теперь будет время менять себя, чтобы выжить в этом мире. В следующие годы, возможно, будет так, что вам будет не до души, вам покажется, что самое время заняться внешним, материальным. Но это обман тьмы. Не верьте этому, смотрите внутрь, идите к Богу, к любви, там спасение. Я хотел только предупредить вас об этом... С Новым годом, товарищи!
