— Тем самым, что однажды уже был пройден, господин Купер.
Спленнервиль выругался, а я не удержался от следующего вопроса:
— Пройден? Кем?
— Единственным человеком, побывавшем на дне колодца.
До нас не сразу дошел его ответ. Мы переглянулись, и Спленнервиль осторожно переспросил:
— На дне колодца? Вы сказали, профессор, что кто-то уже был на дне колодца?
Брэггс кивнул:
— Я так полагаю… Более того — уверен в этом. Я имею в виду, конечно, не того, кто велел вырыть этот колодец, а другого человека, который ничего не рыл, но добрался до… — Он умолк на полуфразе, а затем с улыбкой добавил: — Думаю, будет лучше, если мы вернемся к самому началу.
Спленнервиль согласился, что так будет лучше, и профессор, открывая потертый кожаный портфель, лежавший у него на коленях, продолжал:
— Должен признаться, я никогда не интересовался островом Оук. Более того, я даже не имел представления о его существовании. Я понимаю, что это весьма предосудительно для ученого, — добавил он как бы извиняясь, но мои научные интересы чаще приводили меня в Европу, чем в Америку. И лишь совершенно случайно… — тут он извлек из портфеля аккуратно сложенный вдвое лист бумаги, — я узнал об этом острове. Это произошло в Национальном архиве города Симансак в Испании.
— В Испании? — удивился Спленнервиль, наморщив лоб.
Брэггс кивнул:
— В Симансаке хранятся все документы, касающиеся истории испанского королевства. А вы знаете, что в течение трех столетий испанцы жестоко охотились за пиратами в Атлантическом океане… Бумаги, которые я обнаружил, как раз упоминают об одном английском пирате, захваченном в 1702 году и повешенном на следующий год в Кадиксе. Это некий Ричард Фокс, корсар средней руки, насколько я понял. Так вот, — продолжал Брэггс, разворачивая лист, — бумаги Фокса оказались Бог весть каким образом в одном пакете с наполеоновскими документами… Я достал их и уже хотел было засунуть обратно в конверт, как вдруг меня удивили вот эти слова… «Описание блока.» Эти два слова были помещены вроде заголовка над длинной страницей текста… Смотрите, — он протянул мне лист. — Это ксерокопия… Видите? «Описание блока.» Я ничего не понимаю в морском деле, — продолжал профессор, пока мы со Спленнервилем молча рассматривали бумагу, испещренную грубыми и неровными строчками, — но я знаю, что блок — это всего-навсего простой ролик и ничего больше. Мне показалось странным, что понадобилось столько слов для его описания. А вам, — спросил он, — разве не показалось бы это странным?
— Пожалуй, — ответил Спленнервиль, — теперь, когда вы обратили на все это внимание, это действительно кажется странным. А вообще-то мне бы и в голову не пришло… А тебе, Мартин?
— И мне тоже, — согласился я.
Брэггс улыбнулся и снял очки:
— Историку свойственно любопытство уже по его профессии, — сказал он. — В тот момент у меня было очень много неотложной работы, но я все же решил познакомиться с бумагой. Что же такого интересного было в этом самом блоке? Так я выяснил, что Ричард Фокс имел в виду не просто блок вообще, а совершенно конкретный блок, — тут Брэггс прочитал — «блок, повешенный мною, Ричардом Фоксом, на суку высокого дерева на острове Оук 7 ноября 1701 года, и да поможет нам Бог, и примет бедный Оливер, и да будет так».
— Тот самый блок, который нашел Мак-Гиннес! — воскликнул Спленнервиль.
— Совершенно верно. Я прочитал всю записку Ричарда Фокса и, по правде говоря, ничего не понял, но мне показалось, что написана она очень возбужденным человеком… Короче говоря… — продолжал Брэггс, надевая очки, — я вложил этот лист обратно в конверт и продолжал работу. И не вспоминал о нем до тех пор, пока два месяца спустя не прочитал в «Дейли Монитор» вашу статью о гибели Роберта Ресталла и о колодце на острове Оук. Кстати, примите мои комплименты, господин Купер, ваша статья превосходна.
— Можно просто — Мартин, профессор, — сказал я, — и большое спасибо…
Спленнервиль прервал нас:
— Итак, профессор, прочитав статью Мартина, вы вспомнили послание Ричарда Фокса и описание блока. А потом?
— А потом я вернулся в архив и перечитал это послание… — Он помолчал, взглянул на нас, и я заметил в его глазах некоторую тревогу, почти что страх.
— Не прочтете ли вы его и нам? — попросил я.
Брэггс снял очки и после некоторого колебания ответил:
— Конечно, конечно. Слушайте. «Описание блока, — начал он, — повешенного мною, Ричардом Фоксом, на высоком дереве на острове Оук 7 ноября 1701 года, и поможет нам Бог, и примет бедный ОЛИВЕР, и да будет так. Остров имеет координаты 44 градуса северной широты и 65 градусов западной долготы. Сильный южный ветер. Ануби, Джордж ранен и умирает от удара саблей в шею, Мерсье с воспалением легких. Ричард Фокс, ОЛИВЕР Лемб, капитаны. Сильный восточный ветер. Имеем то, что имеем. Дерево высокое, с наклоном на север, высотой в 25 пядей, примерно. Блок деревянный из тонкого дуба, приобретенный в Бресте в 1699 году. Во время сражения 10 числа прошедшего месяца в него попала пуля, и я снял его, и это было на рейде Пенсильвании, чтобы поместить сюда. В блок вбиты железный гвоздь, три медных и один латунный. Веревка, проходя по желобу, закрывает сначала медные гвозди, потом латунный. Масштаб один к ста. Пуля, попавшая в блок, расщепила дерево, и там, где имеется эта расщелина, как бы находится дерево, и пусть будет так. ОЛИВЕР.»
Брэггс прервал чтение и заметил:
— Видите, имя ОЛИВЕР написано заглавными буквами… Оно повторено трижды, и у меня возникло ощущение, когда я читал записку, будто это какой-то призыв, крик о помощи. Конечно, это не подпись: это написано Фоксом точно так же, как и остальной текст. — И профессор продолжал чтение: — «Мы спустились гораздо ниже любой пропорции блока. Был день Господен 7 ноября 1701 года, и мы спустились. Мы искали воду для Джорджа. Было 7 ноября и оставалось 18 минут до полного захода солнца, и да поможет Господь нам, грешникам. Из-за ожога не могу больше писать четко. Однако никто мне не верит, и все считают, что это черный порох. Камень не походил на черный порох и не горел огнем, иначе я не взял бы его! Мы спустились на пропорцию, которую я могу указать. Да помогут мне Бог и ангелы, и да будет так. Дверь оказалась очень старой. ОЛИВЕР хотел открыть ее и открыл. В блоке есть медный гвоздь, и идя по четырем точкам с половиной, глядя на солнце, думаю, найдем выход. Но не всегда. ОЛИВЕР, ОЛИВЕР. Когда я обжегся, то отбросил камень и позвал на помощь. Наверное, это был какой-нибудь злой дух (да поможет мне и сбережет меня Господь Бог, и да будет так), который коснулся меня. ОЛИВЕР открыл дверь, я позвал и поднялся. Дверь! В дни Господни 8, 9, 10 и 11 ноября я искал выход за 18 минут до полного захода солнца и раньше, но не нашел. Место было однако это. ОЛИВЕР. Да поможет и спасет меня Бог и даст мне место на небе возле своих ангелов и святых, пусть поместит меня в их сонме за мой ожог, из-за которого я страдаю, и сжалившись надо мной, и да будет так. Ричард. Ричард Фокс. Ричард. Пишу скверно. Ветер больше не восточный. Вода на борту. Похоронен. Оставил ОЛИВЕРУ необходимое: порох, рыбу, ром, пули и его вещи по нашему обычаю. Ануби, Мерсье, Ричард Фокс, капитан.»
