- Локи! - крикнула мать в пустоту комнаты. Где ее сын?
Она пошла по краю площади, но видела лишь пустые дома, пока из дома Тилла не появилась высокая фигура и не спросила, видела ли она сына.
Уошен покачала головой.
- А моего?
- Нет.
Тогда Миоцен пошла вслед за ней, повторяя:
- А ты знаешь, где он? Дью стоял в центре площади.
- Помогите мне, - неожиданно попросила Миоцен. - Ведь таким образом вы поможете и своему ребенку.
Дью коротко кивнул.
С десяток капитанов ринулись в джунгли. Оставшись дома, Уошен заставляла себя собирать самые необходимые домашние вещи и помогать в этом другим обезумевшим родителям. Через три, а затем четыре часа прошли новые толчки. Время шло в хорошо отрепетированном хаосе. Земля под ногами содрогалась, трещины открывались, и непереносимый жар вырывался на поверхность. Золотые шарики исчезли, сменившись клубами ржавчины и жирной вонью горящих джунглей. Капитаны и младшие дети продолжали стоять на площадях в нервном ожидании. Сани и грузовые воздушные шары были уже нагружены, но соответствующий Вице-премьер, легкомысленный старый Даен, все не давал приказа к отправлению. «Еще минуту», - повторял он и все засовывал в карман свои неуклюжие часы, борясь с необходимостью постоянно видеть, как движутся их маленькие стрелки.
Наконец на площади появился Тилл, и все, включая Даена и Уошен, облегченно вздохнули. Может быть, преждевременно.
Облегчение тут же обернулось шоком и ужасом. Грудь молодого человека была располосована ножом. Первая горизонтальная рана уже подживала, но поверх нее была нанесена новая, вертикальная, еще более глубокая и страшная. Обескровленная, изнемогающая плоть старалась воссоединить себя. В ране отчетливо виднелись мучительно белые ребра. Тилл, конечно, не находился в смертельной опасности, но явно находилась в шоке. Со сдавленным стоном он покачнулся, постарался удержаться на месте, но в конце концов рухнул на голое железо именно в тот момент, когда из джунглей появилась его мать.
Миоцен не была ранена, но находилась в безнадежной прострации.
Оцепенев от тоски и ужаса, Уошен смотрела, как Вице-премьер упала па колени перед своим мальчиком и, одной рукой приподняв его густые каштановые волосы, другой осторожно вложила свой окровавленный нож обратно в железные ножны.
Что сказал ей Тилл там, в джунглях?
Как он смог довести свою мать до такого состояния, что она пыталась убить собственного сына?
И это было сделано специально. Только сейчас Уошен поняла, что все происходит отнюдь не случайно. Это был рассчитанный план, начавшийся с того момента, когда Локи признался им в таинственных сходках. Но кому это было надо? Тиллу? Конечно, ему. Это Тилл вовлек Локи в игру, уверяя, что постепенно власть Миоцен таким образом окажется под вопросом. И это он лежал теперь в ее объятиях, несомненно, прекрасно зная, что должно случиться дальше.
Миоцен, не отрываясь, смотрела на сына, напрасно ища в его лице хотя бы следы раскаяния, признания своей неправоты. Или, может быть, она просто давала ему время оценить свой взгляд, безжалостный и холодный.
Потом она выпустила его, отошла прочь и подняла грязный железный осколок - последняя волна землетрясения в изобилии усыпала ими всю площадь. Потом со спокойной яростью она полоснула им Тилла по животу и по сонной артерии на шее. Она вонзала осколок все глубже, на землю хлынула кровь и посыпались ошметки мяса, голова почти отделилась от застывшего тела.
Уошен, не выдержав, схватила ее за руку и одернула.
Тут же подбежавшие капитаны оттащили Миоцен от сына.
- Пустите! - требовала она. Кое-кто отступил, но не Уошен.
Тогда Миоцен бросила окровавленное железо и подняла руки вверх.
- Если хотите помочь ему, помогайте! Но кто это сделает, тот отныне не будет принадлежать к нам. Такова моя воля. В соответствии с моей властью, моим рангом, моим желанием, наконец…
Из джунглей показался Локи.
Он первым бросился к Тиллу, но не успел, потому что из черных зарослей появилась толпа бегущих детей, и к ним тут же присоединились некоторые из тех, кто стоял на площади. Больше двух третей капитанских потомков окружили сникнувшее, беспомощное тело. На печальных лицах горела решительность. Тут же нашлись носилки, и юный вождь был устроен более удобно. Кто-то из детей спросил, в каком направлении собираются двигаться капитаны. Даен посмотрел на небо, где сгущались грязные тучи дыма, приносимые с запада.
- На юг, - пролаял он. - Мы идем на юг.
И тогда без вещей и без пищи толпа детей демонстративно развернулась и зашагала на север. Дью стоял рядом с Уошен.
- Мы не может просто так отпустить их ,- прошептал он.- Кто-то должен отправиться с ними. Поговорить и выслушать. И, может быть, помочь…
Она поглядела на возлюбленного, и с ее губ уже готово было сорваться: «Я».
- Нет, ты не пойдешь, - остановил ее Дью. - Ты поможешь им гораздо больше, оставаясь рядом с Миоцен. - Дью явно уже обдумал этот вопрос со всех сторон. - У тебя высокий ранг. Власть. И, кроме того, Миоцен все же прислушивается к тебе.
- Когда ее это устраивает.
- Я еще прошепчу тебе кое-что на ушко, - с улыбкой пообещал Дью. - Кое-что.
Уошен кивнула, вспомнив, что вся эта боль и ужас все-таки пройдут. Пусть через несколько лет, десятилетия или целый век она все-таки сможет забыть, каким страшным и безнадежным был этот день.
Дью поцеловал ее, и они расстались. Он уходил, глядя на нее через плечо. А на краю джунглей еще виднелся знакомый силуэт Локи. На этом расстоянии, в облаках и дыме она не могла сказать, смотрит ли на нее ее сын или она видит только его широкую спину. Но, несмотря на это, она прошептала «будь счастлив» и улыбнулась. Потом перевела дыхание, сказала уже уходившему Дью «будь осторожен» и отвернулась, будучи не в силах больше видеть, как растворяются в сгущавшейся мгле две высокие мужские фигуры.
Миоцен стояла в отдалении, всеми забытая.
Но постепенно капитаны с оставшимися послушными детьми начали строиться в колонны, чтобы начать свой путь на безопасный юг, а она все стояла, будто приросла к земле, в центре опустевшей площади. Наконец раздался ее низкий, сухой, безжизненный голос:
- Мы стали ближе.
- Что вы имеете в виду? - уточнила Уошен.
- Ближе, - повторила она и подняла к сверкающему небу пустые руки.
- Надо торопиться, - попыталась уговорить ее Уошен.- Мы должны быть уже в строю, мадам.
Но Миоцен неожиданно прищурилась, поднялась на цыпочки и, судорожно выпрямив пальцы, засмеялась низким и жутким смехом.
- Но еще недостаточно близко. Еще не совсем. Не совсем.
Одна из проблем, которая неизбежно возникает, если человек живет слишком долго, заключается в том, что делать со своей головой. Как быть после многих тысяч лет со всей той хаотической массой воспоминаний и неизвестно зачем хранимых памятью фактов?
