Гарри словно не услышал этих слов. Он отвернулся к иллюминатору и стал смотреть на пламенеющее красное небо.
– А я… – сказал нерешительно Алеша. – Я даже не смею признаться, что… что рад!.. Мы останемся… Мы найдем их.
– Кого – их? – мрачно обернулся Добров.
– Братьев по солнечному племени.
– Оставьте вчерашние шутки! – возмутился Добров. – Неужели вы рассчитываете, что мы сможем прожить здесь год? Кто мог переселиться сюда с другой планеты? Нам не выжить здесь. К сожалению, не выжить и поднявшись на «Знании», став искусственным спутником Венеры. На звездолет о своем спасении мы в этом случае сообщим, но, пока будем ждать помощи, погибнем от космических излучений. Слишком пощипана в пути защита корабля.
– Расчет столь же точный, сколь и мрачный, – сказал Илья Юрьевич. – Придется нам вчерашнюю гипотезу проверить на самих себе.
Он открыл дверь в рубку управления, прошел к пульту, любовно погладил его и стал у окна, задумчиво глядя на венерианский лес.
Алеша, Вуд и Добров остались в радиорубке. Только Керн прошел следом за командором.
Он стоял за его спиной и молча смотрел в пол.
– Командор, – сказал он наконец, – дважды два все-таки не пять, только четыре.
Богатырев обернулся и пристально посмотрел Керну в лицо.
– Да-а, да-а, – повторил тот. – Четыре. И, как известно, четыре больше и ценнее единицы. О'кэй?
Богатырев тяжело опустился в кресло и зажал бороду в кулак: – Как вас понять, Аллан?
– Следующую экспедицию со звездолета на Венеру могут отложить на неопределенный срок. Полетят к другим планетам. Дать сигнал о помощи нам можно лишь с орбиты спутника. Четверо останутся на Венере, постараются выжить. А я один поднимусь на «Знании» на орбиту, дам сигнал на звездолет. О'кэй?
– Так, – сказал Богатырев, исподлобья смотря на исхудавшее лицо американца. – Подниметесь и погибнете от излучения?
– Да, командор. Дважды два – четыре, а не пять.
В дверях стояли Алеша, Вуд, Добров. Они слышали весь разговор.
– Тяжкое дело, друзья, – сказал Илья Юрьевич. – Слышите, на что Аллан готов?
Тягостная давящая тишина сковала всех. Даже Пулька молчала, непонимающе оглядывая вернувшихся хозяев.
– Как поступать будем? – поднял глаза Илья Юрьевич.
– Дайте мне вездеход, я найду город солнечного племени и вернусь сюда, – предложил Алеша.
– Выход иной, – сказал Добров. – Запустить ракету одну, взорвать. Это послужит сигналом звездолету от нас, ждущих помощи.
– Так, – протянул Илья Юрьевич, накручивая на руку привязной ремень. – На то, что сказано здесь, как говорил Чапай, наплевать и забыть… В космос под удар космических лучей без достаточной защиты на долгий срок подниматься не станем. Сигнал на Землю дадим. Для этого используем импульс автоматической метеостанции. Любые слои пробьет.
Алеша хлопнул себя по лбу:
– На базе ракеты «Знание» создадим на Венере колонию. Выживем во что бы то ни стало, чтобы посланная со звездолета за нами экспедиция получила от Нас богатейший научный материал. А покуда разработаем программу широких исследований Венеры.
– Да-а, – протянул Добров и стал тереть щетину на голове.
– Можно мне пожать вам руку, сэр? – спросил Вуд Керна.
Керн удивился.
– За то, что вы готовы были это сделать, – сказал Вуд.
Алеша подошел к пульту и включил внешние микрофоны.
В кабину ворвалась волна звуков, которые были привычными в лесу, но казались противоестественными в кабине.
Алеша вздрогнул, словно в удаляющемся скачущем грохоте и пронзительном замирающем визге услышал что-то.
Прислушались и другие.
Алеша ухватился за спинку кресла.
Она!
И, словно у самого окна кабины, раздался призывный крик, нежный и громкий, переливающийся.
Алеша держал в руке скульптурную головку неведомой чужепланетной девушки и вслушивался в лесной голос.
– Эоэлла!..
Добров нахмурился. Вуд поник головой. Илья Юрьевич, упершись могучими руками в расставленные колени, смотрел в пол.
Погода на Венере улучшилась. Дул сильный, но ровный ветер. Небо было высокое и красное, по нему перемещалась заря невидимого Солнца.
Вокруг ракеты кипела работа. Люди принялись за устройство укрепленного лагеря. Решено было соорудить вокруг корабля прочную изгородь, которая защитила бы «колонистов», как начали исследователи называть себя, от внезапных нападений. Конечно, в первую очередь имелись в виду ящеры, но… кто знает, могли быть и не только ящеры.
Циркульными пилами срезали исполинские папоротники, распилили их на части. Первые на Венере бревна вездеход волоком тащил из леса к ракете.
Реактивный двигатель поднимал такой шум, что распугал всех окрестных животных. Когда Добров выключал его, наступала тревожная тишина.
Только небольшие птеродактили неотступно кружили над лагерем, выглядывая добычу с большой высоты.
Исследователи не обращали на них внимания.
Добров приволок на вездеходе очередное бревно.
Его заострили с одной стороны в виде кола, а другой конец опустили в выкопанную яму, на дне которой поблескивала вода. Закапывали кол с наклоном нарубку лагеря. Частокол получался внушительным.
Вуд оценивающе посмотрел на него: – Недурная крепость. Готов выдержать в ней любую осаду… до возвращения Мэри.
Алеша положил ему руку на плечо.
– А я счастливее, – задумчиво сказал он, глядя в чащу и прислушиваясь.
Вуд внимательно посмотрел на него.
Из люка ракеты донесся звонкий лай Пульки.
– Слышишь? – сказал Алеша. – Эх, неужели не стану записки писать, засовывать их Пульке за ошейник?
– Записки? – удивился американец. – Кому?
Алеша выразительно посмотрел на лес: – И не беда, если не прочитает… если ответа Пулька не принесет!..
– Вас, русских, всегда так трудно понять! – признался Гарри.
Пулька лаяла, надрываясь.
По лесенке, не попадая ногой на ступеньки, спускался Богатырев.
– Эх, братцы! – сказал он. – О мозге человеческом мы рассуждали, а о сердце забыли.
– О каком сердце, командор? – удивился Керн. – Боли в сердце?
Богатырев положил руку на плечо американцу:
– Да, да, Аллан. Боли в сердце… в женском сердце, которое мы совсем не знаем! – И он посмотрел в лицо другому американцу.
– Командор!.. – только и мог крикнуть Гарри.
Он остановился перед Богатыревым, задыхаясь.
– Всем… наверх! – крикнул Богатырев и первый ухватился за перила лестницы.
