Я хочу и буду жить! Буду карабкаться, пока есть силы. Смогу вернуть море, и ветер, и звёзды. Смогу. Должна.
Постепенно ломота во всём теле сменилась ноющей болью. Ольга почувствовала каждую жилку, почувствовала импульсы, бегущие к неподвижным пальцам. Нехотя пальцы сжимались-разжимались. Кое-что уже получалось, и это неплохое начало.
У неё снова появилось тело, пока капризное и непослушное, но, главное, живое. Со временем всё наладится. Спасибо тебе, Эд! Огромное спасибо!
Миновал обед, болезненная перевязка и осмотр. После приходили три медсестры: процедурная, перевязочная и постовая. К вечеру явилась массажистка.
За окном, провожая солнце, расчирикались воробьи, машины зашумели моторами, загрохотали по булыжному пригорку. Люди спешили с работы, всех кто-то ждал.
Ольга ждала Эдуарда, с ужасом понимая, что если он отрёкся и не придёт больше, ей не захочется бороться. Какой смысл бороться, когда в тебя никто не верит? За его молчанием есть что-то важное. Такое… как свет в конце туннеля. Иначе — пустота. «Разорённые гнёзда надежд», — промелькнуло в голове.
Медленно текли минуты. Небо окрасилось в ультрамарин. Хотелось выть. Кататься по полу, бить ногами и кусать себя за руку. Он больше никогда не придёт. Никогда! Зачем тогда было возвращать к жизни? Гуманнее было позволить умереть, ведь сейчас невозможно даже покончить с собой. Хочешь, не хочешь — сгнивай, валяйся бревном бессловесным.
Накатило отчаянье. Глаза застелила белесая муть, казалось, что рыданий нет, они заперты, как и душа. Лёгкое касание — Ольга разлепила веки: над ней нависала Людоедка, излучающая сострадание.
— Чего ты кричишь? Что случилось?
— Эд… Эд, — пролепетала девушка и сквозь слёзы улыбнулась.
— Эдуард Евгенич? Не знаю, где он. Не волнуйся, всё будет хорошо, — на лоб легла шершавая ладонь.
После укола потянуло в сон. На границе сна и реальности Ольга размышляла о том, как изменчивы даже самые примитивные люди.
Толчок. Открыв глаза, Ольга вздрогнула: перекошенный мир накренился. Что это? Как? Что случилось? Она трепыхнулась, пытаясь перевернуться, но безвольно обмякла, сообразив, что её пытаются посадить на каталку. Р-раз, и белая комната, пропитанная страданием сотен пациентов, и функциональная кровать вернулись на места.
— Не волнуйся, — проговорил черноусый врач, коснувшись её руки. — Тебе стало лучше, мы переводим тебя в общую палату.
И снова паника. Как? Куда? Не надо! Скоро придёт Эд и не найдёт меня…
«Спокойно, дал о себе знать здравый смысл. Уже утро. Наступил новый день. Мы не разминёмся, если он этого не захочет. Бессмысленно кусать локти раньше времени. Нужно немного подождать».
Что может быть проще, чем «немного подождать», тем более, когда впереди целая вечность? Если бы была определённость, тогда — да. Сейчас же Ольге думалось, что она — заключённый в камере. Прошла ночь, слушанье по её делу закончено, приговор вынесен. Расстрельная? Условный срок? Как узнать? Как заставить время течь быстрее?
Черноусый отключил ноутбук, сунул под мышку, наушники положил в широкий карман халата и проговорил, обращаясь к Ольге:
— Говорят, что нет чудес на свете, — он подмигнул. — Ещё как есть! Ты — такое чудо.
Каталка тронулась. Ольга знала, что этот мачо пришёл не один, но кто толкает коляску, осталось загадкой. Повернуть голову она не могла и прислушивалась к дыханию за спиной.
В коридоре она забыла о страхах: на неё обрушился шквал новых видов, звуков и запахов. Она так затосковала в четырёх стенках, что смена обстановки вернула её к жизни.
В палате, куда привезли Ольгу, лежала грудастая девица с перебинтованной головой.
— Привет, сестра, — уронила она и замерла, ожидая реакции. Не дождавшись, махнула рукой и опустила голову на подушку.
Две пары мужских рук уложили Ольгу на пустующую постель слева у стены.
— Некоторое время тебе придётся провести здесь, — сказал черноусый, укрывая её простынею. — Меня зовут Олег.
— Ол… г… Ол, — попыталась представиться она.
— Умница, — горячая ладонь коснулась плеча. — Да. Олег.
Вот же осёл! Не Олег, а Ольга! Ольга! За фигурой в белом халате захлопнулась дверь.
— Жизнь — говно, — проговорила соседка, вперившись в потолок. — Выздоравливай, карабкайся… А на фига? — её голос пустил «петуха». — Я не просила, чтобы меня вытаскивали… Эй, ты что, говорить не можешь? Э-эй? — девушка щёлкнула пальцами.
— Н-не, — промычала Ольга.
— Вот говно!
— Н-нет! — сказала Ольга и мысленно взмолилась: молчи, молчи, ты везде найдёшь дерьмо, а если не найдёшь, то нагадишь и влезешь. Эд… Эдуард, где же ты? Ну, приди! Просто приди, чтобы я убедилась, что у тебя всё хорошо.
Ольга мысленно нарисовала его портрет. Узкое лицо. Чёрные глаза с чуть опущенными уголками век. Морщины, сбегающие на щёки. Нос, немного искривлённый вправо. Сжатые губы… такие… сдержанные что ли, по-мужски красивые. Гладко выбритый подбородок. Несколько штрихов — брови и лоб, волосы чёрные с проседью… Очень распространённый в Одессе типаж. Ольга там работала несколько месяцев и получала эстетическое удовольствие от созерцания темноволосых мужчин а-ля Cosa Nostra…
— Привет, — знакомый голос, низкий, родной.
Вздрогнув, Ольга разомкнула веки: Эдуард, такой же, только усталость лежала тёмными кругами под глазами. Что случилось? Расскажи, пожалуйста!
— Неважно выгляжу, да? — он криво усмехнулся, присаживаясь на край постели.
— Да.
Вскинул брови, посмотрел пристально:
— Умница. Ты делаешь успехи, рад за тебя.
— Чш…то у тебя с…
— Тихо. Не волнуйся, тебе вредно. Вчера сообщили… Убили друга. Единственного друга, — он глянул с вызовом. — Убил тот человек, из-за которого ты здесь.
Вот так новость! Откуда он знает? Он знаком с бычарой? Вряд ли, но откуда такая уверенность?
— И я ничего не сделаю, даже если найду его, — продолжил Эд. — Зато он сделает, если найдёт меня раньше, — он поднёс указательный палец к виску, изобразил выстрел.
Ольга покосилась на соседку: слава богу, её кровать пустовала. И когда успела ускользнуть?
— Не то, чтобы я боялся за свою шкуру, она не так уж дорого стоит. Просто такая тварь как он… Не имеет права жить.
— Да, — прошипела Ольга, вкладывая в звук злобу, клокочущую в душе.
— Ну вот, разволновалась. Успокойся. Тебе ничего не угрожает. Он… как бы точнее выразиться… мёртвый среди живых. А ты — не совсем обычный человек. Хотя, если разобраться, любой человек необычен и важен. Не смотри так, больше пока не скажу.
«Это неважно, — подумала Ольга. — Не осталось сил размышлять, строить догадки. Конечно, приятно чувствовать себя особенной, но гораздо приятнее было бы, если бы ты положил руку мне на лоб». Представив это, она ощутила, как тело теплеет и наполняется трепетом. Что бы это значило? Последствия болезни? Или… Раньше такого не было. Никогда.
