Его вины в этом не было. Все поли были такими же — никто никогда не знал, как к ним подступиться. Их поведение было каким-то непредсказуемым, неподвластным логике. Но все же они не были такими эфемерными, не от мира сего созданиями, как шизы, как и не были безмозглыми автоматами, подобно гебам. Жизнь так и бурлила в них. Именно это нравилось ему в Анетте — внутренне присущие ей живость, непосредственность, свежесть чувств.
По сути в ее присутствии он сам себе казался каким-то скованным, заключенным как бы в толстую стальную броню, вроде архаического панциря из эпохи древних, бессмысленных войн. Ей было двадцать лет, ему — тридцать пять, скорее всего, именно этим все и объяснялось. А затем он вдруг подумал, что ей наверняка хочется, чтобы именно такие чувства безраздельно владели им. Она умышленно пытается заставить его чувствовать себя столь неловко.
И тогда, как ответная реакция, им сразу всецело овладела ледяная, тщательно аргументированная, истинно парановская ненависть к ней.
Анетта же, притворяясь рассеянной, как ни в чем ни бывало продолжала расправляться с остатками сладостей в своем кульке.
* * *
Делегат шизов на очередную встречу в Адольфвилле — Омар — взглянул на ландшафт мира и увидел на земле и под ней двух драконов, красного и белого, смерти и жизни; драконов, сцепившихся в яростной схватке, от которой дрожала равнина. И раскололось небо: чахлое солнце несло совсем немного утешения и бодрости планете, которая быстро теряла жалкие остатки своей жизненной энергии.
— Остановитесь, — крикнул Омар, подняв руку и обращаясь к драконам.
Мужчина и женщина с вьющимися волосами, которые шли навстречу ему по тротуару в центральной части Адольфвилля, сразу же остановились.
— Что это с ним? — спросила женщина и в ее голосе послышалось отвращение.
— Да он же шиз, — ответил, улыбнувшись, мужчина. — Погруженный в видения.
— Вечная война, — произнес Омар, — вспыхнула с новой силой. Силы жизни идут на убыль. Неужели не отыщется человек, который бы принял роковое решение, отрекшись от собственной жизни в акте самопожертвования, ради того, чтобы восстановить эти силы?
Мужчина, подмигнув жене, произнес:
— Ты знаешь, иногда этим ребятам можно задать какой-нибудь вопрос и получить весьма интересный ответ. Ну-ка, спроси у него что-нибудь… что-нибудь о высоких материях, например: «В чем смысл существования?». Или вот еще лучше: «Где я потеряла вчера ножницы?» — Мужчина подтолкнул жену поближе к Омару.
Женщина обратилась к шизу с максимальной осторожностью:
— Извините меня, пожалуйста, но мне давно уже хочется узнать: есть ли жизнь после смерти?
— Смерти не существует, — Омар был попросту изумлен вопросом, в основе которого лежало безграничное невежество. — То, что вы подразумеваете под понятием «смерть» есть только очередная стадия развития, в которой новая жизненная форма находится в скрытом состоянии, ожидая зова принять свое следующее воплощение. — Он поднял руки, указывая ими куда-то вдаль. — Видите? Дракона жизни нельзя уничтожить; пусть своей алой кровью он и обагрил луг, но со всех сторон к жизни тянутся его новые воплощения. Семя, брошенное в землю, прорастает снова. — Сказав так, он прошел мимо мужчины и женщины, оставив их у себя за спиной.
Мне нужно пройти к шестиэтажному каменному зданию, сказал себе Омар. Там меня дожидаются члены совета. Варвар Говард Строу. Ворчливая мисс Хибблер, которую волнуют только числа. Анетта Голдинг, воплощение жизни, с головой окунающаяся во все что угодно, дающее ей возможность БЫТЬ. Габриель Бейнс, непрестанно заставляющий себя придумывать все новые и новые методы обороны от нападений несуществующих противников. Простак с метлой, который ближе к Богу, чем кто-либо из нас. Да еще бирюк, который никогда не поднимает глаз, человек, у которого нет даже имени. Как мне к нему обращаться? Пожалуй, Отто. Нет, лучше пусть будет Дино. Дино Уоттерс. Он все время дожидается наступления смерти, не понимая, что живет в ожидании фантома; даже смерть не в состоянии защитить его от самого себя.
Став перед цоколем шестиэтажного здания, самого большого в поселке паранов Адольфвилле, он прибегнул к левитации; поднявшись к нужному этажу, он стал царапать стекло ногтем, пока в конце концов кто-то из находившихся внутри не подошел к окну, чтобы впустить его.
— А мистер Манфрети не прибудет? — спросила Анетта.
— В этом году он вне пределов досягаемости, — пояснил Омар. — Он перешел в другое измерение и теперь просто сидит; кормить его приходится принудительно, через нос.
— М-да, — Анетта вздрогнула. — Кататония.
— Убейте его, — рявкнул Строу, — и делу конец. Эти шизы-кататоники ни на что не годятся. Они высасывают последние жизненные соки из поселка Жанны д’Арк. Неудивительно, что у вас такая нищета.
— Мы бедны материально, — заметил Омар, — но богаты непреходящими ценностями.
Он решил держаться как можно дальше от Строу. Как человек он был ему абсолютно безразличен. Строу, несмотря на свое имя[1], был уничтожителем. Ему доставляло удовольствие крушить и измельчать в пыль все и вся. Он был жесток из любви к жестокости, а не по необходимости. Зло, которое чинил другим Строу, было совершенно беспочвенным.
С другой стороны, здесь же заседал и Гейб Бейнс. Бейнс, как и любой другой паран, тоже мог быть жесток, но это была вынужденная жестокость, обусловленная необходимостью собственной безопасности; он настолько был преисполнен желания оберегать себя от любого вреда, что, естественно, сам причинял вред и себе, и другим. Но, в отличие от Строу, нет смысла слишком осуждать его поведение.
Расположившись за столом, Омар произнес:
— Да благословит Господь эту нашу встречу. И давайте лучше послушаем добрые вести о жизнетворных событиях, чем о кознях драконов зла. — Он повернулся к Строу. — Что произошло, Говард?
— Военный корабль, — произнес Строу, плотоядно осклабившись и упиваясь их общим беспокойством. — Не торгаш с Альфы-II, а звездолет из совсем иной планетной системы; нам удалось уловить мысли на его борту с помощью телепатии. Он сюда направляется не с какой-либо торговой миссией, а для того, чтобы… — он умышленно осекся на полуслове, не закончив предложения. Ему явно хотелось полюбоваться тем, как они будут корчиться от беспокойства.
— Нам необходимо защитить себя, — решительно высказался Бейнс. Мисс Хибблер кивнула в знак согласия, к ней присоединилась, хотя и не столь охотно, Анетта. Даже геб перестал глупо хихикать и теперь казался встревоженным. — Мы здесь у себя в Адольфвилле, конечно же, организуем оборону. А от ваших людей, Строу, мы ждем технологической помощи; мы очень рассчитываем на те устройства, которые вы сможете нам предоставить. Это как раз тот единственный случай, когда мы вправе надеяться, что вы тоже внесете своей существенный вклад во имя общего блага.
